Семья Малаволья

— Ты должен бы сказать ей, что мне совсем не нравится держать ей свечку. Точно все не понимают, что она приходит сюда ради кума Альфио, а потом Цуппида всюду кричит, что у нас есть свой расчет заниматься этим ремеслом.

— Цуппида лучше почесала бы в своей голове, потому что у нее есть из-за чего почесаться. Такое свинство, переманивать к себе в дом ’Нтони хозяина ’Нтони, когда старик и вся семья лезут вон из кожи и знать ничего не хотят об этом. Закрой окно! Сегодня я полчаса забавлялся представлением, которое давали ’Нтони и Барбара, и у меня до сих пор еще болят бока от того, что я наклонялся за стенкой послушать, что они говорили. ’Нтони удрал с «Благодати» под предлогом взять большую острогу для кефали; и он ей говорил:

« — А если дедушка не хочет, что нам делать?

« — А делать то, что мы убежим вместе, а потом, когда дело будет сделано, им самим придется подумать о том, чтобы нас поженить, и им придется поневоле согласиться, — отвечала она, — а мать ее тут же сзади подслушивала, — пропади мои глаза! Хорошую игру играет здесь эта ведьма! Теперь я подниму их на смех перед всей деревней. Дон Сильвестро, когда я рассказал ему об этом, поклялся, что заставит Барбару упасть к его ногам, как зрелый плод. Не запирай на задвижку дверей, я жду Рокко Спату, он должен прийти ко мне поговорить».

Чтобы заставить куму Барбару упасть к его ногам, дон Сильвестро составил такой план, до которого не додумался бы и монах, вытягивающий номерки в лото.

— Я хочу сначала освободиться, — говорил он, — от всех, кто старается отнять у меня Барбару. Когда больше ей не за кого будет выйти замуж, тогда им самим придется меня просить, а я поставлю уже свои условия, и не легкие, как это делают на ярмарке, когда покупателей мало.

Среди тех, кто старался заполучить Барбару, был Ванни Пиццуто, ходивший брить мастера Бастьяно, который страдал ломотой, и еще дон Микеле, которому скучно было без дела расхаживать с пистолетом на животе, если он не был за прилавком у Святоши или для препровождения времени не строил глазки красивым девушкам. Барбара сначала тоже переглядывалась с ним; но потом, когда мать сказала ей, что все это дармоеды, что у них прежде всего на уме их полицейское ремесло, и что у всех этих чужаков из города нет ничего за душой, она под носом у него захлопнула окно, не обращая внимания на его усы и на шляпу с галуном, а дон Микеле лез из кожи и на зло продолжал ходить взад и вперед по дороге, закручивая усы и надвинув на глаза шляпу. В следующее воскресенье он надел шляпу с пером и отправился стрелять в Барбару из лавки Ванни Пиццуто, когда девушка шла с матерью к обедне. Вместе с ожидавшими начала обедни, дон Сильвестро тоже пошел побриться, погреться у жаровни, на которой стояла горячая вода, и побалагурить.

— Эта Барбара глаз не сводит с ’Нтони Малаволья! — говорил он. — Хотите держать пари на двенадцать тари, что он на ней женится? Вон, видите, он ее поджидает, засунув руки в карманы?

Ванни Пиццуто бросил тогда дона Микеле с намыленным лицом и выглянул в дверь:

— Что за девушка, клянусь мадонной! И как она идет, прятав нос в мантилью, прямая, точно свечка! Подумать только, что ее заполучит этот дурак ’Нтони Малаволья!

— Если Пьедипапера хочет, чтобы с ним расплатились, ’Нтони ее не заполучит, я вам это говорю. У Малаволья будут другие заботы, если Пьедипапера возьмет себе дом у кизилевого дерева.

Ванни Пиццуто снова взял за нос дона Микеле.

— Э! что вы на это скажете, дон Микеле? И вы ведь тоже за ней волочились. Но это девушка, которая заставит наглотаться кислоты из лимона!

Дон Микеле ничего не ответил, почистил себя щеткой, закрутил усы и одел перед зеркалом шляпу.

— Для этой нужно кое-что другое, а не шляпы с перьями! — язвительно хихикал Пиццуто.

Наконец дон Микеле не выдержал и сказал:

— Чорт святой! если бы не шляпа с перьями, я бы заставил этого мальчишку Малаволья держать мне свечу.

Дон Сильвестро позаботился все подробно рассказать ’Нтони и прибавил, что дон Микеле, бригадир — человек, который не позволит мухам садиться на нос, и что он хотел посчитаться с ним.

— Я смеюсь ему в рожу, Дону Микеле, бригадиру! — ответил ’Нтони. — Я знаю, за что он на меня сердится; но на этот раз злиться он может сколько хочет, и лучше было бы, если бы он не топтал сапог, расхаживая перед домом Цуппиды в шляпе с галуном, точно у него корона на голове; люди плюют на него и на его шляпу.

И при встрече с ним смотрел ему прямо в лицо, прищуривая глаза, как должен делать смелый парень, который был в солдатах и не позволит на глазах у людей сбить шапку у себя с головы. Дон Микеле продолжал расхаживать по уличке из упрямства, чтобы не уступать ему, потому что готов был съесть его, как хлеб, если бы не его шляпа с перьями.

— Они готовы съесть друг друга! — говорил Ванни Пиццуто всем, кто приходил к нему бриться, или покупать сигары, или лесы, или удочки, или костяные пуговицы того сорта, что продаются по пять за гран.