Семья напрокат

Но Никитка уже приготовился плакать – в его глазках стоят слёзы. Ох, всё-таки, я зря притащила мальчика на матч. Пока я отвлеклась на сына, то совершенно позабыла об игре. Тут над нашими воротами загорается красная лампочка, и трибуны просто взрываются – первая шайба в наших воротах.

Мальчик утыкается в мою ключицу, и я поспешно сжимаю его в своих объятиях. Очень уж хочется посмотреть игру, хотя бы один период. Нужно немного успокоить сыночка, и, когда он привыкнет, будет намного спокойнее.

Когда на лёд выходит звено Полонского, я расслабляюсь – смотрю в его решительный взгляд, и понимаю, что он готов сравнять счёт. С замиранием сердца я наблюдаю, как наша сборная врывается на сторону чехов и атакует их ворота.

Гол!

– Кто забил? Не Максимка ли?

Агриппина Яковлевна нагибается ко мне, чмокая мальчика в сжатый кулачок. Но на табло загорается чужое имя, и я понимаю, что Полонский тут, ни при чём. Однако, именно он начал эту голевую атаку.

Итак, первый период заканчивается со скромным счётом один – один, и к нам возвращается американец, сжимающий в руках свой коврик.

– Ничего не получается, Маргарита!

Ангелина с испугом округляет свои умело подкрашенные глаза, и шепчет супругу:

– Что ты имеешь ввиду?

– Травмы не избежать!

Художник качает головой и разводит руками, показывая, что он не в силах противостоять Судьбе. По моему телу мгновенно прокатывается волна озноба, и я сжимаю губы, чтобы не разрыдаться. Пожилая женщина небрежно машет рукой, и улыбается, тряся меня за плечо:

– Да глупости всё это! Не верю я в то, что муж Гелечки что-то там видит и общается с Судьбой. Ну, посмотри, какой он странный! Ерунда это на постном масле, не волнуйся!

Сглатываю комок, стоящий в горле. Действительно, чего это я? Поверила всё-таки этому шарлатану? Хотя, как не поверить? Ведь он узнал моё настоящее имя, а это уже много значит.

– Я ему сейчас позвоню, и потребую вернуть амулет на место!

Ангелина запальчиво достаёт из клатча мобильный телефон и быстро набирает номер телефона хоккеиста. Я закрываю глаза. Ох, сдаётся мне, строптивый Максим Дмитриевич сейчас выскажет сестре всё, что он думает о её сумасшедшем муже, и бросит трубку.

– Максим, но Итен видит, что травма будет совсем скоро! Ты только нервируешь всех, строптивый мальчишка! Верни амулет на место!

Молчание повисает в воздухе, и я, не мигая, слежу за изменением лица девушки. Ангелина становится пунцовой, и, наконец, со стоном возвращает телефон назад в сумочку.

– Что сказал Максим? Он действительно убрал амулет?

Я накидываюсь на сестру своего «жениха», прижимая покрепче своего сынишку. Девушка многозначительно цокает языком, обводит нашу компанию потухшим взглядом и делает заключение:

– Ну, если дословно передавать вам фразу Макса, то он сказал, что лучше травмируется, чем будет кататься с листом бумаги в заднице!

Мы затихаем, а Ангелина принимается теребить ремешок своего клатча. Видно, даже она распереживалась за своего брата. Значит, не смотря на все стычки и подколы, они, всё же, очень сплочённы и близки друг другу.

Агриппина Яковлевна распахивает свои блеклые глаза, и устремляет подслеповатый взгляд на супруга внучки:

– Потрудитесь объясниться, мистер Дэвис, что это всё значит?

Художник пожимает плечами, потрясая сложенным в руках ковриком, и поджимает губы, строя из себя обиженного:

– Вы не думайте, что я хотел навредить Максимилиану. Так надо, энергия Солнца и Космоса концентрируется в копчике! Тем более, ваш внук полностью переоделся в форму, больше некуда положить амулет. Там нет карманов.

Старушка неодобрительно качает головой, и похлопывает меня по руке. Видно, что она тоже слегка напряглась от того, что сказал Полонский. Означает ли это, что она тоже уверовала в силу таинственных сил художника? Или просто, как все пожилые люди, суеверна?

Американец остаётся сидеть вместе с нами на фиолетовых сидениях, и мы сосредоточенно смотрим на лёд – перерыв закончился, и команды вновь собираются вокруг шайбы.

– Что же вы не идёте на белоснежные сидения? Как же ваша мигрень, мистер Дэвис?

Я бормочу, свистящим шёпотом, подтрунивая над художником. Но американец совершенно не улавливает моего ироничного тона, и усугубляет ситуацию ещё больше, прижимаясь к нам с Никитой:

– Я попробую здесь что-то сделать. Всё-таки, вы с мальчиком – его самые близкие люди, невеста и сын. Можно попробовать взаимодействовать через вас.

Замираю. Он что, шутит?

Но, Итен ничуть не шутил – он вцепился в мой локоть, наклонился к нему, и принялся нашёптывать какие-то слова. По моему телу пробегает волна дрожи, и я с яростью отталкиваю сумасшедшего мужчину от своей руки.

– Даже не смейте что-то делать подобное!

– Но я думаю, стоит попробовать, Маргарита. Никакой опасности для вас с Ильёй это не несёт. Я всего лишь посылаю положительные импульсы Максимилиану через его плоть и кровь – его сына.

Ангелина подаётся корпусом вперёд, и презрительно фыркает, такая в меня своим длинным пальцем.