Семья Рутенберг. Семейная хроника

Потом их бомбили ещё дважды. К счастью, обошлось. Беда

подстерегла у самого Юхнова. Они уже въезжали в городок,

когда Лёня (у мальчика был очень тонкий слух) поднял голову:

— Летят! Рива, давай прятаться.

Все прислушались. Тихо.

— Может ты спутал, и это наши? — сказала Розочка.

Не спутал! Дедушка привязал Красавчика к плетню и они

успели укрыться в яме на чьём-то огороде, когда над дорогой

понеслись страшные тени. Дети прижимались к земле, тихо

плакала Розочка, Голда Исаковна старалась укрыть собой

маленького Гришу.

Немцы улетели. Никого из них не задело. Только Красав-

чик лежал на боку, нелепо вскинув переднюю ногу. Пуля попа-

ла ему в голову.

Яша

311

Хозяева огорода пустили их в свой старый домик. Рива с де-

душкой перетащили вещи. Что делать? Оставив детей с Голдой

Исаковной, Арон Яковлевич ушёл в Юхнов. Вернулся смурый.

— Беда, Голделе, — говорил он жене тихонько. — Должно,

Господь на нас прогневался. Железки тут нет, автобус тоже

не ходит. На площади стоит куча грузовиков, но уехать никто

не может. Бензина городе нет. Вчера танкисты слили у шофе-

ров из баков всё до капли. Лошадь не купишь ни за какие день-

ги. Как мы выберемся отсюда, ума не приложу.

— Вэйз мир! Не горюй Арон, — утешила мужа Голда Иса-

ковна. — Садись ужинать. Утро вечера мудренее. Ты ж у меня

умница. Что-нибудь придумаешь, найдёшь выход. Уныние —

самый тяжкий грех.

Утром Арон с Ривой ушли в город. Присматривались, рас-

спрашивали людей — город был полон беженцев, и все, так же

как они, хотели выбраться. Многие бросали вещи и шли пеш-

ком. Но пройти больше ста вёрст до Москвы с малыми деть-

ми — нечего было и думать.

В полдень Арон Яковлевич купил пирожков в местной сто-

ловой, и они уселись в сквере перекусить. Компания мальчи-

шек играла невдалеке в «расшибалочку». Дед подозвал одного

из них:

— Хочешь заработать папиросу? — он вынул из кармана

коробку «Казбека».

У паренька глаза загорелись:

— Ну?

— Если скажешь, где можно достать бензин, дам пяток.

Парень задумался. Потом у него на рожице расплылась

широкая ухмылка:

— Знаю! В райотделе НКВД есть! Давай папиросы, — он

показал на каменный дом невдалеке, за высоким забором.

— А кто им распоряжается?

— Сержант, дядя Петя.

Арон Яковлевич отсчитал в ладошку пять папирос.

— Приведёшь сюда этого сержанта, поговорить, получишь

всю пачку.

312

1941 – 1945 годы

Через полчаса из дома вышел статный сержант в щеголь-

ской командирской гимнастёрке. За ним шёл парнишка.

— Ривеле, сходи, погуляй немного, — сказал внучке Арон

Яковлевич.

Сержант подошёл, сел рядом:

— Ну, папаша, в чём дело?

Арон отдал пацану пачку Казбека и махнул рукой:

— Не мешай.

Тот мгновенно исчез.

— Посоветоваться хочу с Вами, товарищ командир, — ува-

жительно сказал дед. Рассказал о своём бедственном положе-

нии: старуха жена, маленькие внуки. Надо добраться до Сара-

това.

— Понимаю. Но я-то тут причем? Помочь вам я не могу.

Арон вынул из кармашка старый лонжин, повертел в руках.

Часы до сих пор выглядели как новые. Блестело полирован-

ное серебро крышки, переливались яркими цветами эмалевые

ирисы.

— Подскажите, где можно достать немного бензина. Я бы

сговорился с шофёром.

Сержант не отрывал глаз от часов. Лонжин произвёл впе-

чатление.

— Бензин достать трудно. Нынче бензин дорого стоит.

— Ну так внуки у меня. Помогите, товарищ командир. Пос-

мотрите часы: швейцарские, серебряные! Вот и проба. Сколько

лет идут минута в минуту. Редкая вещь.

Сержант прикинул:

— До Калуги доехать литров двадцать потребуется. На

Москву лучше и не суйтесь — не пропустят. Да, отец, толкаешь

ты меня на преступление. Но придётся ещё и с караульными

сговориться. Им отстегнуть надо. Водка есть?

На Руси водка выручает в трудный час надёжнее, чем деньги.

Уёзжая из Ельни, Голда Исаковны взяла из буфета все запасы.

— Найду пару бутылок.

— Шутишь, отец! Мало!

На четырёх сговорились. Сержант наказал прийти к двум

часам ночи к задним воротам.

Яша

313

Теперь осталось отыскать грузовик. Первые два на площади

стояли запертые, на подножке третьего сидел мрачный шофер

в большом картузе, ковырял в зубах. Арон Яковлевич всмот-

релся:

— А ид! С этим я сговорюсь.

Шаул Израилевич был готов ехать куда угодно, но решал-то

не он. Главной оказалась низенькая, плотная, похожая на буль-

дожку женщина. Антонина начала кричать сразу:

— Ни в коем случае! Я — ответственная! Калерия Иванна

за каждую вещь с меня голову снимет. Тут мебель красного

дерева! Вы ответите перед товарищем Воронцовым! Перед вто-

рым секретарём Гомельского горкома! Вы не имеете права!

До этой дуры нескоро дошло, что ежели она не согласится,

то Калерия Иванна вообще ничего не получит. С огромным

трудом уговорили её снять с машины старый кухонный буфет

и несколько узлов. Антонина за хозяйское добро готова была

глотку перегрызть.

Шаул Израилевич помог перетащить вещи. Они долго пе-

рекладывали чемоданы и освободили узкую щель, в которой

как-то можно было разместиться. Когда стемнело, пришла Гол-

да Исаковна с внуками. Долго ждали. Наконец, часовая стрел-