Семья Рутенберг. Семейная хроника

дировкой, Абрам привёз из Ленинграда Лёню. В комнате

на Фонтанке остался Марк со своей Сонечкой и маленьким

Гришей.

В который раз началась жизнь на новом месте. Блюма с тос-

кой вспоминала кафедру профессора Жирмунского. «Таких

милых и интеллигентных людей здесь не встретишь», — ду-

мала она.

Но как-то во время лекции она заметила в последнем ряду

немолодую даму.

«Я видела её в деканате, — вспомнила Блюма. — Зачем она

здесь?»

Дама подошла в перерыве и мило извинилась:

— Простите ради Бога! Не успела спросить у Вас разреше-

ния. Но я так давно не слышала нормальной французской

речи! У Вас прекрасный парижский выговор.

Познакомились. Маргарита Андреевна Уткина попала сюда

в 1935-м, по кировскому призыву.

— А наш черёд пришел в 1948-м, — улыбнулась Блюма.

Дама ей сразу понравилась.

Уткины здесь были старожилы, и в их тёплом доме соби-

рался кружок местной интеллигенции, в основном ссыльных

или кончивших срок. Абрама и Блюму приняли сразу, как

своих.

Роза

Роза (1901) — сын Давид (1918), дочь Надежда (1935),

муж Ромео Амазаспавич (1906), дочь Анна (1942)

Весною 1945-го упала и сломала шейку бедра Алевтина Пет-

ровна, операционная сестра Розы. Десять лет стояли они ря-

дом, за операционным столом. Беда. Кем заменить?

Роза попросила Дину:

— Выручи!

Та даже обрадовалась. Соскучилась по работе.

416

1945 – 1954 годы

С малышами осталась Настя. С Анечкой проблем не было.

Папа смастерил ей кукольный домик с крохотной мебелью.

Она и сидела возле него часами. Труднее было с Тэдиком.

Любопытный, живой пацан, всюду лезет, всё тянет в рот. При-

ходил с работы Роман Амазаспович, давал Насте передышку.

Ребятишки к нему так и липли.

В очередной раз Тэдик съел какую-то гадость. Ему стало

плохо. Пришлось даже клизму поставить. Мальчик долго пла-

кал, капризничал, уснул за полночь.

Среди ночи загремел телефон. Роза накинула халат:

— С кем там очередная беда?

— Война кончилась, Роза Ароновна! Победа! ! — восторжен-

но кричала в трубку дежурная докторица. — По радио пере-

дали!

Дождались! Не было сил усидеть дома. Убедившись, что

малыши спят, оделись и вышли на улицу. Из всех домов выбе-

гали люди, шли к центру, туда, где светло. Кричали, целовали

незнакомых, плакали. Редких в городе военных ловили, начи-

нали качать.

Высокая старуха в чёрном платке угощала всех встречных

самогоном из большой бутыли:

— Победа! Помяните моих сыновей. Не дожили мои маль-

чики.

Подмерзнув, вернулись домой. Настя накрыла стол, разлила

по рюмкам:

— За Победу!

Вспоминали погибших: Гришу Грюнберга, племянника

Насти Ваню, Стёпу — младшего брата Ромео Амазасповича,

братьев Дины, убитых во время виленского восстания, её рас-

стрелянных родителей. Отдельно помянули мамелэ. Дорого

досталась Победа.

Яша

417

В конце мая пришло письмо из Кенигсберга, от Давида.

О демобилизации пока речи не было. Из намёков они поняли,

что 5-ю Ударную армию куда-то переводят.

« Если повезёт, и дорога ляжет через наш город, я обязательно

дам телеграмму».

— Неужто на Дальний Восток? — ахнула Роза. — Война

с Японией?

— Не дай Бог. Но хоть сына по пути увидит, — вздохнула

Дина. — Истосковалась я без него.

Каждый день все в доме ждали почту. Наконец пришла

телеграмма:

САНИТАРНЫЙ ЭШЕЛОН № 1022 тчк ЗАВТРА тчк ДАВИД

Роза бросилась к телефону — узнавать, когда. Вечером всей

семьёй пошли встречать эшелон. Знакомый диспетчер послал

на шестой путь. Вот и санитарный поезд стучит на стрелках.

И Додик машет им рукой со ступенек вагона.

Целых три часа они были вместе. Три часа Давид не спу-

скал с колен маленького сына. Роза осторожно спросила:

— Куда вас?

Давид пожал плечами:

— Сам не знаю. Секрет. Похоже, на Дальний Восток.

Потом пришлось прощаться. Эшелон погудел и тронулся

дальше.

В партию Роза так и не вступила. Главврачом назначили

Попова. Лысый, подвижный, как шарик ртути, Иван Никитич

доктор был неважный, но умел ладить с людьми и больницу

вёл неплохо.

Вечером он зашел в крохотный кабинет Розы. Та записывала

очередную операцию.

— Писанина одолела, Роза Ароновна? Не пора ли отдох-

нуть? Четыре года без отпуска.

«Мягко стелет, — подумала Рейзел. — Небось, приготовил

418

1945 – 1954 годы

какую-нибудь гадость».

— Осенью в Москве намечена Всесоюзная конференция

хирургов. — Иван Никитич улыбнулся, сверкнув золотом

зубов. — Подведение итогов, так сказать. Хорошо бы и нам

выйти с докладом. Материала у вас хватает.

Роза задумалась. Недавно в Алма-Ате она докладывала

методику лечения тяжелых ранений грудной клетки. Про-

фессор Зализняк долго уговаривал её писать кандидатскую

под его руководством:

— Успешную защиту я гарантирую!

Она отказалась. Зачем ей эта морока? Доклад — другое

дело. Да и смотаться в Москву за казённый счёт неплохо. Своих

повидать. Попов станет козырять этим докладом в горздраве,