Семья Рутенберг. Семейная хроника

— Не может быть! — ахнул профессор Котов, лично наблю-

давший за здоровьем всех членов обкома. — Нужно собрать

консилиум. Срочно!

Консилиум в Алма-Ате диагноз подтвердил.

— Вам очень повезло, Андрей Петрович! — убедительно ба-

сил бородатый профессор Шварцман, лучший онколог рес-

публики. — Доктор Рутенберг обнаружила опухоль на ран-

ней стадии. Срочная операция, и вы сможете жить и работать

ещё долгие годы. Но не ждать ни дня! Онкология — это всегда

cito! Лучший специалист в этой области — профессор Минц

в Москве. Завтра же вылетайте. Я думаю, Роза Ароновна поле-

тит с вами, проследит, чтобы всё было сделано как следует.

Минц осмотрел Андрея Петровича и уложил к себе, в Бла-

480

1945 – 1954 годы

гушинскую больницу.

Старик дипломатическими способностями не отличался,

нередко говорил, что думал. Потому то в Кремлёвскую его

приглашали только на консультации.

Операция прошла успешно, но профессор почти три не-

дели наблюдал за Гореловым и выписал, только убедившись,

что всё в порядке.

Как обычно, Роза поселилась на Козловском, у Цили. Но

брата не забывала. Рита уже выехала с детьми на дачу, в Заго-

рянку. Дома хозяйничал дед. Вечерами они дотемна сидели

за чаем или втроём вылезали на на крошечный балкончик,

разговаривали.

Исак был на взлёте. После успешного испытания атомной

бомбы награды на физиков посыпались дождём. Досталось и

Исаку: Сталинская премия первой степени (секретная, без

публикации в газетах), орден Трудового Красного знамени и мно-

гое другое.

Наконец, сбылась его давнишняя мечта: Исак купил беже-

вую «победу» и теперь с гордостью катал по Москве или по вос-

кресеньям выезжал на дачу к девочкам. Но братик был не весел.

— Что ты смурой? — заметила Роза. — Работа не ладится,

или полаялся с начальством?

— Всё хорошо. Устал, наверное, от вечной гонки, — печаль-

но ответил брат. — Да и работа на оборонку обрыдла! Хочется

заняться нормальной наукой, для души. А обратного хода нет.

Увяз. Правда, обеспечивают нас полностью. Я так богато ни-

когда не жил. И не так страшно. Недавно молодые карьеристы

из МГУ решили устроить погром и в физике, как Лысенко —

в биологии. Уже всесоюзную конференцию назначили, тезисы

написали. Курчатов пошел в Кремль, и Сталин всё отменил.

Наша работа ему сейчас важнее всего. И мы вкалываем изо

всех сил. Так что, если опять пойдут бить жидов, нас, наверно,

не тронут. — Исак внимательно поглядел в глаза Розе. — Если

что, приезжай! Постараюсь помочь!

Обратно ехали поездом. В удобном купе спального вагона

Яша

481

молчаливый, замкнутый Андрей Петрович вдруг разгово-

рился. Об онкологии он не знал почти ничего и теперь старал-

ся понять, что такое рак, и какие у него реальные перспективы.

— Скажите честно, доктор! Не бойтесь. Я — человек сильный.

К счастью, на этот раз она могла не врать:

— Многие панически боятся самого слова «рак». Считают,

что рак неизлечим. Но это чушь, миф, предрассудок, — объ-

ясняла она Андрею Петровичу. — Я не онколог, но и на моём

счету больше трёх десятков достоверно, полностью излечен-

ных раковых больных. А уж у Минца таких — многие сотни!

У вас большие шансы на выздоровление.

— А что вы считанте «достоверно излеченный»?

— Если через три года после операции у пациента всё в по-

рядке и нет метастазов — значит, он здоров. А пока дважды

в год вы должны приходить к онкологу на проверку.

Андрей Петрович улыбнулся:

— Ну что ж. Подождём, посмотрим.

После этого они как-то стали ближе. Говорили о книгах.

Горелов любил и хорошо знал русскую классику, даже Достоев-

ского. Жаловался на сына:

— Мой Петька в седьмом классе совсем от рук отбился.

— Возрастное, — успокаивала его Роза. — Повзрослеет маль-

чик — пройдёт.

Она и не подозревала, столь важную роль в её судьбе сыгра-

ет это знакомство.

Прошло два года. Горелова повысили, он стал треьим секре-

тарём ЦК в Алма-Ате.

Тёплым летним днём Роза неспеша шла через больничный

двор. Она думала о Наде. Скоро девочка получает аттестат

зрелости. Будет выпускной бал. Первый бал в её жизни! Надо

сшить ей нарядное платье.

Её догнал зав. отделением гинекологии Ефим Григорьевич.

— Вы не очень спешите, Роза Ароновна? Посидим минутку.

Этот толстый еврей с пышными усами, шутник и балагур,

всегда был ей симпатичен. Да и акушер он великолепный.

482

1945 – 1954 годы

Ефим Григорьевич появился в больнице осенью 1941-го

года, худой, страшный, остриженный после тифа. В послед-

ний день, под бомбами, он успел вывезти семью из горящего

Кишинёва. Роза сразу приняла его в штат. Но близкими друзь-

ями они так и не стали.

Сели на лавочке, под густым платаном. Ефим Григорьевич

осторожно оглянулся. Близко никого не видно. Розу удивилась:

этот говорун не знал как начать. И он не шутил.

— Вами весьма интересуются «компетентные органы». По-

хоже, они готовят Вам какую-то пакость.

— Откуда вы узнали об этом? — ахнула Роза.

— Да я у них десять лет числюсь «сексотом». Не подумайте,

Роза Ароновна! Я ни разу никого не заложил. Сочиняю не-