Семья Рутенберг. Семейная хроника

Арон Яковлевич украдкой шепнул сыну:

— Повезло тебе с Блюмой. Славная женщина. Не хуже

нашей мамы.

У Абрама расплылась на лице идиотская, счастливая улыб-

ка. Марик во дворе кормили листьями лопуха пушистых кро-

ликов.

Ближе к вечеру Абрам вышел показать Блюме Ельню. На

рыночной площади их окликнули.

— Привет, Абраша! Надолго к нам? Заходи, потолкуем.

Рыжий Хаим придержал пару гнедых, запряженную в ког-

да-то нарядное, а теперь замызганное и ободранное парижское

ландо.

В 1914 году родители хотели пристроить непутёвого парня

в Смоленское коммерческое училище, и Абрам месяца два

натаскивал двоюродного брата по русскому и математике.

62

1917 – 1925 годы

Экзамены Рыжий сдал, но началась война и он пошел

на фронт вольноопределяющим. За эти месяцы они сдружи-

лись. Хаим был старше на четыре года, и до того не замечал

«мелюзгу».

— Зайду обязательно, — кивнул Абрам.

В тот же вечер пошёл к двоюродному брату.

Хаим знал в уезде всех и всё. И если бы захотел, мог реально

помочь.

В доме хозяйничала Клава. Абраму уже рассказали, что

Рыжий год назад развёлся со своей тощей Фридой (его же-

нили перед армией) и отослал её вместе с дочерью в Витебск,

к родителям, а сам женился на этой дебелой русской девке,

поповне из Болтутина. Говорили, что Хаим спас её отца — Гав-

рилу Алексеича, поручившись за него в уездном ЧК. Извест-

ного в уезде священника взяли заложником, и свободно могли

«разменять».

— Красивую бабу выбрал Рыжий, — подумал Абрам, глядя,

как ловко и споро Клава накрыла на стол. — Да и держит её,

похоже, в строгости. За стол не села, ушла в кухню.

Хаим достал из старого буфета графинчик с самогоном,

разлил по рюмкам:

— Лахаим, Абраша! Ты ведь к нам не только отдыхать прие-

хал? Давай, рассказывай.

Абрам рассказал.

— Пустое дело. У нас в уезде ни черта не осталось, — ска-

зал Хаим, вылавливая из тарелки скользкий солёный рыжик.

Он ловко управлялся с вилкой, держа её двумя пальцами изу-

родованной культи. — Семён Варфоломеич, пока его в Смолен-

ский губисполком не забрали, все машины тут довёл до ручки.

Очень технику любил. А я так предпочитаю лошадок: оно

надёжней, да и бензина не требуется. — Хаим заржал. — Утром

приходи в уисполком, там на заднем дворе стоит шесть штук.

Может, какую еще и удастся починить, но навряд ли. Так

что отдохни здесь, да езжай в Вязьму. Я дам тебе записку к пре-

дисполкома. Коваленко, как я, машинам не доверяет. Кони

— надёжнее. Правда, там командовал милицией Болек Ста-

шинский. Вот тот любил авто! Он и погиб на прошлую Пасху,

Семья

63

спьяну не удержал руль и рухнул с моста. Но за полгода не мог

он все машины загубить.

— Ну и как ты тут командуешь уездом? — спросил Абрам.

— Всех бандитов переловил?

— Издеваешься? — Хаим толчком отодвинул рюмку, и

поглядел на него бешеными глазами. — Или впрямь вы там

в столицах такие мишугене (сумасшедшие) , что всякий разум по-

теряли? Ты что, не знаешь, что главную войну советская власть

ведёт не с белыми, а с собственными мужиками? «Хлебная мо-

нополия», может слышал? Мужики взялись за обрезы. Сплошь.

Хорошо ещё, что рассейский мужик из своей деревни вылезать

не любит, и тем, что делается в соседней, не шибко интересу-

ется. А то кое-где нашлись умники из сельских интеллиген-

тов, да создали единое командование. Там совсем каюк. Вон,

в Тамбовской губернии вместо советской власти — Антонов.

А на Украине — Махно. Слышал?

Абрам поразился не тем, что говорил двоюродный (при-

мерно то же он слышал от доктора Ровенского, да и сам знал),

а тем, как он это говорил.

«Наболело у Хаима, — подумал он. — Тяжко ему».

Рыжий придвинул гранёный стакан, налил до края самогон

и опрокинул в глотку.

— У нас по Жиздре половиной уезда Василь Васильич

Мохов командует.

— Директор школы? — Абрам вспомнил молодого усатого

учителя.

— Он. Так я в те края год сунуться не могу.

— Так-таки шлехт.

— Куда уж хуже. — Рыжий разлил и они выпили ещё. —

В восемнадцатом году затеяли комбеды. Пустое дело. У нас

на три деревни один комбед, да и тот молчит в тряпочку.

Тронешь своих — костей не соберёшь. Потом — продотряды.

Пьянь да дрянь. Тоже толку на грош. Теперь вот создали ЧОН.

Каратели! А что ЧОН? Латыши, китайцы, венгры да городское

пацаньё, кому голову задурили. А! Дерьмо! Ежели к будущей

весне Ленин хлебную монополию не отменит, советской власти

каюк. В Красной армии-то бойцы тоже деревенские. — Рыжий

64

1917 – 1925 годы

пристально глянул в глаза брату: — Нет, это всё левые идиоты

мутят, Бухарин, Зиновьев и прочие. Товарищ Ленин разбе-

рётся. Он им ещё морду-то начистит. Наведёт порядок.

«Хаим устанавливал в уезде советскую власть, — поду-

мал Абраша. — Всей душой поверил Ленину. Мне легче. Я-то

в эти сказки не верю...»

* * *

Во дворе уисполкома и впрямь было кладбище загнанных

и разбитых машин. Нашелся там жутко грязный рено с раз-