Семья Рутенберг. Семейная хроника

ловой Смольного хоть ломтик белого хлеба. Для Марика — лю-

бимое лакомство.

Потом заморозили водопровод. Сантехник из Смольного

помог Абраму восстановить его.

Встречали Новый год, как обычно, у Ровенских. Тётя Лия

отдала татарам кое-что из постельного белья и две нарядных

скатерти. Дядя получил от пациента бутылку портвейна и две

банки сардин. Так что стол получился вполне приличный.

Абрам расспрашивал Маню о её институте. Он слышал,

что на Исаакиевской площади открылось какое-то странное

учреждение.

— Наш институт — просто чудо! — возбуждённо с расска-

зывла Маня. — Там сейчас весь цвет русской науки! Историки

и археологи, театроведы и филологи. А уж музыканты: Аса-

фьев, Браудо.

Создал его еще до революции на свои деньги великий

авантюрист, граф Валентин Платонович Зубов, прямой пото-

мок фаворита Екатерины. А после Октября — развернулся.

Говорят, сам изготовил печать и подсунул Луначарскому до-

кумент об организации Государственного института. Перед

натиском Валентина Платоныча и более крепкий мужик

не устоит.

Для института реквизировали ещё и дом графини Паске-

вич на Английской набережной. Всех слуг зачислили в штат,

обеспечили приличным пайком. Он совершенно не боится

товарищей комиссаров. Не заискивает перед ними, а требует.

Отобрал в институт несколько замечательных библиотек и

коллекций, конфискованных советами.

— Знаешь, кто у нас работает? Академики Ольденбург, Бар-

тольд, Струве. А какие филологи! Жирмундский, Эйхенбаум,

Томашевский. Да и Гумилёв тоже.

Семья

71

— А ты там что делаешь?

— О, я работаю у профессора Брауде. Музыка раннего сред-

невековья. Это безумно интересно.

— Удивительно! В голодном, полумертвом Петрограде рас-

цветают совершенно фантастические прожекты, — улыбнулся

Моисей Абрамыч. — В горьковской «Всемирной литературе»

сотни людей переводят на русский книги, написанные луч-

шими умами человечества. Я слышал, что в Политехническом

профессор Иоффе собрал семинар потрясающе талантливых

ребят-физиков. А ещё и Платоновский институт.

* * *

В конце февраля начались забастовки на питерских заво-

дах. Кронштадские морячки ходили и звали бастовать крепче:

«Даёшь Третью, настоящую Пролетарскую революцию!»

Первого марта на Якорной площади Кронштадта собрался

митинг — пятнадцать тысяч человек. Они потребовали:

«Перевыборы Советов. Свободу печати, собраний и проф-

союзов. Освободить политзаключенных. Упразднить политот-

делы, разогнать коммунистические части. Снять все заградот-

ряды!»

И многое другое.

К Временному революционному комитету присоединились

все части. Верховодили эсеры и анархисты. Да, Кронштадт

был не тот, что в 1917 году! Коммунистов не хотели слушать.

Наелись! Комиссар Балтфлота Кузьмин и предсовдепа Васи-

льев были арестованы. Флот решительно восстал против вла-

сти большевиков.

* * *

Абрам зашёл в третий бокс. Там Петр Петрович с механи-

ком ремонтировали митчелл. Андреич вылез из-под машины,

протёр ветошкой черные руки:

— Ничё. Пожалуй нынче кончим. Слышь, Ароныч, как там

насчёт разрешения? Рыбаков обещал на той неделе сделать.

72

1917 – 1925 годы

Механик давно уговаривал Абрама получить у началь-

ства разрешение на командировку куда-нибудь в глухой угол

губернии, наменять продуктов. Хитрый мужик, от разговоров

с начальством уклонялся, подставлял Завгара. Абрам это пре-

красно видел, но не ссориться же с Механиком!

— Ты что! Сейчас я и говорить не стану. Пустое дело. Вон

что в Кронштадте началось.

— Да, упустили мы время. Довели суки людей до ручки.

Теперь будут расхлёбывать. Как тогда с Юденичем. А нам

ишачь за баранкой без роздыха. Помяни моё слово, опять Троц-

кий прикатит.

В бокс вбежала Ксеня, молоденькая секретарша Рыбакова.

— Абрам Ароныч! Вас Игорь Аркадьевич срочно вызывает.

— Ну вот. Началось, — буркнул Иван Андреич. — Что там

за пожар, Ксюша?

— Принято решение направить в Кронштадт товарища

Калинина. Надо его отвезти.

— Они что, совсем опупели? Мартовский лёд едва держится.

Утонем.

— Он плавать то умеет, Калинин? — засмеялся Петр Пет-

рович. — Нырять за ним придётся.

На машине до крепости было никак не проехать. Это понял

даже Изька.

Калинин уехал в Кронштадт на розвальнях. Но уговорить

морячков и он не смог. Правда, отпустили обратно его свободно.

Выбора не осталось. Кронштадт надо было усмирить. В Пи-

тер приехал Троцкий.

Вечером Абрам с Лёней неторопливо шли вдоль Фонтанки.

— Ну, и что ты мыслишь по поводу мятежа?

Лёня набил короткую трубочку и остановился прикурить.

— Третий звонок. В сущности это куда серьёзнее, чем Кол-

чак или Юденич. Ведь у них лозунг не «Единая, неделимая»,

а «Советы без комиссаров». Впрочем, мятежники всё равно про-

играют.

— Балтфлот — серьёзная сила. А Зиновьев струсил, как

всегда, и не знает что делать. Вон, Главный штаб перебрался

в Петропавловскую крепость. Своих боятся, питерских.

Семья

73

— Тушить-то будет Троцкий. А он умеет гасить пожары.

Удивительно: сначала эти упрямые догматики заталкивают

страну в жесточайший кризис, а потом ценой страшного на-