Семья Рутенберг. Семейная хроника

76

1917 – 1925 годы

шего, Теодора, три сестры. Они уже замужем. Две в Америке,

Малка — в Варшаве.

Изысканная вежливость Теодора совершенно очаровала

Голду Исаковну.

Роза сказала, что свадьба будет предельно скромной.

— Никаких гостей. Только свои. Сейчас война, не время

праздновать.

Мама украдкой вытерла глаза — не о такой свадьбе мечтала

она для своей любимицы. Но что делать? Как вы хотите, так

и будет.

Со дна сундука Голда Исаковна достала довоенный отрез

мягкой, темно красной шерсти, поставила на стол старенький

«Зингер», и они с Розой принялись шить свадебное платье.

Вечером приехали Абрам и Яша, не побоялись страшных,

переполненных озверевшей солдатней поездов. А родители

Теодора приехать не смогли. В Варшаве — немцы. Только

телеграмму прислали.

Абрам сразу заспорил с будущим зятем. Доктор весной

вышел из Бунда и перешел к большевикам.

— Как можете вы, человек образованный, поддерживать

этих якобинцев?

— Только якобинцы приводят революцию к победе. Доб-

рых слов и благих пожеланий сейчас мало. Нужны железные

люди, способные ответить ударом на удар, люди, у которых

рука не дрогнет. На это способны только большевики. Осталь-

ные мастера лишь речи говорить и спорить до бесконечности.

Их сметут.

— Но крестьяне идут за эсерами, а рабочие — за меньше-

виками. У Ленина ничтожное меньшинство.

— Пока меньшинство. Россия дошла до точки. Поверьте,

через мои руки прошли тысячи раненых солдат. Они пойдут

за тем, кто даст мир, кто остановит эту страшную бойню.

— Но какой ценой? Немцы готовы аннексировать Прибал-

тику, Белоруссию.

— Любой. Рязанскому или костромскому мужику плевать

на Лифляндию...

Семья

77

— А офицеры?

— Многие устали. Мечтают вернуться домой живыми.

А другие пойдут за Лениным, если увидят в нем твердую

власть.

— И все же я не могу с вами согласиться. Никакое светлое

будущее не оправдывает такой крови.

— Хирург не имеет права бояться крови. Только тогда он

сможет спасти больного.

Яша слушал, поглядывая то на одного, то на другого. Ему

было безумно интересно, но вступать в спор он ещё побаивал-

ся. Как повзрослел Абрам за эти месяцы!

Через два дня после свадьбы все разъехались, и в доме

Рутенбергов снова стало тихо.

* * *

В Смоленске Роза принялась искать квартиру. Вполне мож-

но было жить в небольшой комнате Теодора, в лазарете. Но

хотелось иметь свой дом. Недели через две она нашла то, что

хотела. Две прекрасных, светлых комнаты на Рыбачьей улице.

И до лазарета недалеко.

Людвига Станиславна, вдова штабс-капитана, убитого

в Мазурских болотах, встретила Розу с мужем недружелюбно.

Евреи! Но, поговорив с Теодором, сменила гнев на милость:

— Ваш муж прекрасно воспитан. Не могу отказать пану док-

тору.

Тут же и переехали. Роза с радостью согласилась доплачи-

вать Нениле, кухарке мадам. Ей хватало забот в госпитале, да

и заниматься приходилось много: Теодор прорабатывал с ней

большой курс анатомии.

Начались занятия на первом курсе медицинского факуль-

тета.

Почти каждый вечер в их квартире собирались друзья.

Пили чай с булочками, пели, спорили. Густав Карлович Егер

заходил поиграть в шахматы. Доктор Разумов и студент медик

Семен Иоффе тихонько обсуждали дела партийные: оба они

78

1917 – 1925 годы

были членами губкома РКП(б). Злата и Катя рассказывали

Розе на ушко о своих сердечных заботах.

Как-то вечером, помогая Розе убрать со стола, Злата тихонь-

ко молвила:

— Иногда я дивлюсь на тебя, Рейзеле! Вчера ещё была обыч-

ная девушка, как все мы. А нынче — важная дама, хозяйка

дома. Повезло тебе! Лучшего жениха в городе отхватила.

Прямо Принц! Не боишься?

Роза кивнула:

— Боюсь, конечно. Охотниц на принцев всегда хватает.

А, главное, время какое страшное. Война, революция. Каждый

день Теодора могут убить.

И всё же жизнь казалась устойчивой. Казалась.

Власть в Смоленске делили городской исполком (в нём пре-

обладали старые «отцы города») и совдеп. Там секретарем был

глава смоленских большевиков, Смольянинов. Меньшевики

и эсеры в совдепе много спорили да мало делали.

Тыловая база Запфронта, Смоленск был переполнен го-

лодными солдатами (хлебный паёк недавно снизили наполовину).

Смольянинов и Семен Иоффе активно работали в казармах.

В автомастерских, караульном батальоне и в дивизионе тяже-

лой артиллерии за ними уже шло большинство.

26 октября был создан военно-революционный комитет.

В него вошли большевики, левые эсеры и один анархист, Нар-

кевич. Председателем ревкома стал Иоффе.

Смольянинов и Соболев уехали в Питер на Второй съезд

Советов. Вот тут и началось.

Комиссар военного округа, эсер Галин, назначенный Керен-

ским, образовал «комитет защиты Временного правительства».

Его поддержали отряд бронеавтомобилей, сводный полк юнке-

ров, и, главное, Кубанская казачья дивизия.

Казачьи патрули взяли под контроль узловые пункты го-

рода. Эсеры и меньшевики с помощью казаков забрали в авиа-

парке сорок пулеметов и большой запас гранат.