Семиярусная гора

Ибо земля, в которую ты идешь, чтобы владеть ею, не такова, как земля Египетская, из которой ты вышел, где, посеяв семя, приносят воду, поливать его, наподобие садов. Но это земля гор и долин, ожидающая дождя небесного.

И Господь, Бог твой всегда посещает ее, и очи Его на ней от начала года и до конца года.

Если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, – любить Господа, Бога вашего, и служить Ему от всего сердца вашего и от всей души вашей:

Он даст земле вашей дождь ранний и дождь поздний; и вы соберете хлеб ваш и вино ваше и елей ваш; и скосите траву с полей ваших, чтобы накормить скот свой, и будете есть и насыщаться.

Берегитесь, чтобы не обольстилось сердце ваше, и вы не уклонились от Господа и не стали служить чужим богам и не поклонились им; и Господь, гневаясь, не заключил бы небо, и не станет дождя, а земля не принесет произведений своих, и вы скоро погибнете с доброй земли, которую Господь дает вам…[336]

Я прошел, подобно евреям, через Красное море Крещения и теперь вступал в пустыню страшно легкую и удобную, где все испытания приноровлены к моей слабости, где я мог воздать Богу славу, просто доверяя и повинуясь Ему, следуя по пути, который избрала не моя натура, не мое решение. Этот путь привел бы меня в землю, которая превосходит все, что я мог понять и представить. Она непохожа на землю египетскую, из которой я вышел, на страну человеческой природы, ослепленной, скованной грехом и пороком. В этой земле мало или совсем ничего не значит человеческое мастерство и изобретательность, в ней всё направляет Бог, в ней мне предстояло полностью предать себя Его водительству, как если бы это Он думал моим умом и желал моей волей.

К этому я был призван, для этого сотворен. За это умер на кресте Христос, и в это я был теперь крещен и имел в себе Христа живого, преображавшего меня в Себя огнем Своей любви.

Вот в чем состоял призыв крещения, и он нес с собой огромную ответственность. Страшно не ответить на него, но в определенном смысле я не мог этого сделать. Возможно, мне понадобилась бы особое чудо благодати, чтобы я смог услышать и ответить на Его призыв не раздумывая, с полным доверием Богу. О, где бы я сейчас был, если бы тогда смог!

Ведь в тот день для меня поистине открылся вход в потрясающую страну, и я смутно это осознавал. Но понимание пришло ко мне позже, постепенно и лишь по контрасту с тривиальностью и пошлостью обычного человеческого опыта – через разговоры с друзьями, наблюдение городской жизни; я стал замечать, что каждый шаг по Бродвею увлекал меня дальше и дальше – в бездну вместо тех высот, которые предполагало крещение.

Отец Мур перехватил нас, когда мы выходили из дверей, и потащил в приходской дом завтракать, и это было прекрасно, это так походило на нрав моей доброй матушки Церкви, радующейся обретению потерянной драхмы[337]. Мы расселись вокруг стола, и не было ничего неуместного в том веселии, которое я чувствовал во всем этом празднестве, потому что его источником была любовь, которая всегда уместна. Конечно, за этим столом все были рады тому, что произошло, – больше всех я и отец Мур, потом, в разной степени – Лэкс, Герди, Сеймур и Райс.

Но потом мы вышли на улицу и обнаружили, что нам некуда идти: вторжение сверхъестественного опрокинуло весь обычный порядок дня.

Был уже двенадцатый час, почти время ланча, а мы только что позавтракали. Какой теперь может быть ланч? А если ланч в двенадцать отпадает, то чем нам заняться?