Семиярусная гора

Вскоре я заметил чуть поодаль коренастого темноволосого человека, в сером пальто, без шляпы, спокойного и серьезного. Он явно не был студентом – этот тип был настоящим коммунистом из старого города, который и руководил мероприятием. У него была особая задача: формировать и обучать материал, который предлагал себя в Колумбии. С ним был помощник, молодой человек, и оба были очень заняты. Я подошел к темноволосому и заговорил. Когда он внимательно меня выслушал и поддержал мой интерес, я был польщен. Записав мои имя и адрес, он сказал, чтобы я приходил на собрания НСЛ[216].

Вскоре я уже расхаживал взад и вперед перед Каса Итальяна[217]с двумя плакатами на спине и на груди, осуждающими Италию за вторжение в Эфиопию, которое как раз то ли началось-, то ли вот-вот должно было начаться. Поскольку обличения были очевидно справедливыми, я испытывал определенное удовлетворение, молчаливо выражая их своим пикетом. Нас было трое пикетчиков. Часа полтора мы прохаживались взад-вперед по Амстердам-авеню, таская на себе наши страшные обвинения; день был промозглым, но чувство правоты согревало наши сердца, несмотря на унылость окружающей обстановки.

За все это время никто и близко не подошел к Каса Итальяна, и я даже стал сомневаться, что внутри здания кто-то есть. Единственным человеком, который приблизился к нам, был молодой итальянец, выглядевший как первокурсник-футболист. Он попытался вступить с нами в полемику, но оказался несколько туповат. Уходя, он бормотал под нос, что газеты Хёрста – прекрасные, потому что предлагают своим многочисленным читателям большие призы в честном соревновании.

Я плохо помню, чем закончилось пикетирование: то ли мы дождались кого-то себе на смену, то ли, решив, что с нас довольно, просто сняли плакаты и пошли домой. Тем не менее, у меня было ощущение, что я сделал нечто действительно достойное, даже если это только жест, потому что, похоже, он не произвел никакого впечатления. Но по крайней мере, я публично исповедовал свою веру, заявив, что я – против войны, любой войны, что я считаю войны несправедливыми, потому что они могут уничтожать и разрушать мир… Вы спросите, как я умудрился вывести все это из пары плакатов, которые носил? Насколько я помню, такова была в те годы партийная линия – по крайней мере, так она преподносилась публике.

Как сейчас слышу усталое монотонное скандирование студентов на демонстрации в кампусе: «КНИГИ, НЕ ЛИНКОРЫ!», «НЕТ ВОЙНЕ!» Мы не уточняли, против какой войны выступали. Мы ненавидели войну как таковую, и именно ей мы говорили «нет». Мы говорили, что хотим книг, а не линкоров, и жаждем знаний, интеллектуального и духовного роста. А злые капиталисты заставляют правительство работать на их обогащение, покупать вооружение, строить линкоры, самолеты и танки, тогда как деньги следует тратить на тома дивных культурных книг для студентов. Мы стоим на пороге жизни и тянем руки к образованию и культуре. Неужели правительство вложит в них оружие и отправит нас на новую империалистическую войну? Война, согласно партийной линии 1935 года, – исключительно капиталистическое развлечение. Это просто способ обогащения для производителей оружия и международных банкиров, возможность сколотить состояния на крови рабочих и студентов.