Семилистный клевер (СИ)

— И тебя оттуда турнули? — живо поинтересовался Эдвард, перегнувшись к нему через стол.

У Энви задёргался глаз.

— Нет, они не настолько дви… дикие. Мне пришлось полтора часа выслушивать, какой бог Лето замечательный, — глаз задёргался сильнее, и гомункул прикрыл его рукой. — М-м, так вот, о леген…

— И всё? Тебя даже в келье на ночь не заперли?!

— С чего бы им так поступать? — Огненный пересёк купе и устроился напротив гомункула.

Энви откинулся на спинку сиденья, но полковник всё равно сидел слишком близко. Гомункул невольно опустил взгляд на его руки. В Ишваре он почти всё время носил перчатки, и сейчас ладони Огненного выглядели непривычно, словно принадлежали другому человеку.

— Ну, я слышал, они так делают, — Эдвард звучал уже не так уверенно.

— Ты отчасти прав, — Энви поднял с пола драконью фигурку и покачал её в воздухе, удерживая за длинный шип. — Только это не наказание, а способ соединиться с Лето. Ну, по их словам.

— И у кого-то получалось?

— М-м-м, вроде бы да, но такие люди были на грани голодного обморока, когда их посещал Лето, так что…

Энви прервал громкий стук. В следующий миг его швырнуло вперёд, прямо на столешницу. Под рукой что-то хрустнуло.

Почти глухой от скрежета и визга тормозов, Энви вскинул голову и, щурясь, осмотрел купе. Он видел только размытые фигуры, но все они шевелились. Живы, слава Отцу.

Энви оттолкнулся от стола и уселся на полу. Голова кружилась. К шипению состава примешался треск разрядов — ядро спешно заживляло раны, выпуская маленькие, но вполне заметные искры.

Он закрылся руками, чтобы скрыть их от чужих глаз. Когда плечо сжала чья-то ладонь, Энви глянул на человека, который к нему подошёл, и обомлел.

Огненный вглядывался в него с неприкрытой тревогой.

— Всё… нормально, — брякнул Энви самую ленивую отговорку, какую мог придумать. — Я не ударился… сильно.

Мустанг не ответил. Только Энви подумал, что алхимик отстанет от него и займётся остальными, как Огненный решил окончательно ему всё спутать.

Перехватив за запястье, Огненный резко увёл его руку вниз. Взгляд алхимика метнулся к виску, где должна была быть рана. Секунду-две он напряжённо всматривался, а потом недоверчиво сощурился.

— Я же сказал, ничего такого, — Энви потянул руку из захвата, чувствуя, что сейчас сорвётся. Он мог освободиться одним рывком, сила гомункула это позволяла, но вредить алхимику в планы Энви не входило.

Мустанг взглянул на стол и тихо хмыкнул. По столешнице расходилась сетка трещин примерно в том месте, где гомункула припечатало головой.

— Наверное, из-за реакции формулы истончился, — предположил Энви.

— Эй, я всё правильно делал! — тут же возмутился Эдвард, растирая приличную шишку на лбу.

— Не прикрывайся его преобразованием. Тебя не тошнит?

— Да нет же, я вам гово…

— Голова не кружится?

— Вы бы о себе позаботились, — криво усмехнулся гомункул.

Огненный только отмахнулся. Если этот человек и ушибся, будет скрывать до последнего. Стойкость, похвальная для возможной ценной жертвы, вызывала у Энви жгучее, как перец, раздражение. Посмотреть бы на его лицо, попадись Огненный Ласт, когда у той настроение развлечься с очередной живой игрушкой!

Мустанг наконец-то отстал, окинув напоследок пристальным взглядом, и отошёл к детям. Энви тихо поднялся и направился к выходу.

Слава Отцу, никто не вздумал его останавливать.

Выскользнув в коридор, Энви присоединился к пока небольшой группе людей и, состроив лицо поглупее, громко спросил:

— А почему мы, собственно, остановились?

Самый старший в их компании безразлично пожал плечами. Кто-то цыкнул.

— И вы собираетесь стоять здесь? — полюбопытствовал Энви.

— А чего дёргаться? Всё равно скоро поедем, — говоривший снова прицокнул языком.

Гомункул одарил его быстрым хлёстким взглядом: белобрысый, худой, как ветка, парень почесал острый нос, нисколько не смутившись.

— М-м, как сказа-ать… Причина-то может быть не в поезде. Что если, допустим, кто-то испортил рельсы?

Тихий голос гомункула растекался по коридору леденящим ядом, и от него не было спасения. Энви едва сдержал улыбку, когда их физиономии вытянулись и побледнели, а в глазах заблестела тревога.

Гомункул пересёк коридор и устроился напротив них. Пусть людишки были правы, и поезд скоро поедет, припугнуть их никогда не помешает.

— В конце концов, мы недалеко от восточного региона, — Энви разглядывал свои ногти с таким убийственным спокойствием, которое заставляет других нервничать ещё больше. — Хм, я бы сказал, мы так близко, что вы можете легко надышаться песком, если откроете окна.

Белобрысый надрывно закашлялся, выпучив блеклые глаза.

— Кстати, вы знали, что ишваритов можно вычислить по запаху? Их благовония, они такие резкие, аж глаза щиплет. И при этом сладкие до тошноты.

Смертные после его слов начали принюхиваться, как собаки. Белобрысый плаксиво сморщил лицо, озираясь с таким испугом, будто ишвариты могли выскочить из стен.

Энви так им всё расписал, что сам вдруг уловил острый и дразнящий запах. Гомункулу показалось даже, что он слышит отрывистую речь ишваритов — тихо-тихо, словно они и правда засели в стенах вагона.