Семинар по Кундалини йоге

тантрический текст может быть прочитан со множеством ключей: литургическими, йогическими, тантрическими и т.д. … Читать текст с «йогическим» ключом значит расшифровывать различные стадии медитации, на которые он указывает. Тантрический смысл обычно эротичен, но трудно решить, где указание на конкретный акт, а где сексуальный символизм. Точнее, деликатная проблема заключается в том, чтобы различить между «конкретным» и «символическим», когда тантрическая sadhana имеет своей целью именно преображение всякого «конкретного» опыта, трансформацию физиологии в литургию.[cxiii]

Последующие оценки психологических интерпретаций Юнга вращаются вокруг вопроса, можно ли считать их верным дополнительным «ключом». Они критиковались и исследователями, и адептами кундалини-йоги. Гароль Коуорд заключал:

С сегодняшним гораздо лучшим знанием восточного мышления весьма сомнительно, чтобы допускались фокусы Юнга с переворачиванием кундалини-йоги с ног на голову и последующим отбрасыванием последних двух чакр как «избыточных спекуляций без всякой практической ценности». Что в «Комментарии» Юнга было и остается приемлемым, так это дополнительное введение в его понимание процесса индивидуации, а не точное описание Кундалини.[cxiv]

Если оценивать семинары Юнга с перспективы понимания кундалини-йоги в ее социоисторическом контексте эта критика, без всякого сомнения, верна. Однако, в контексте сотрудничества Юнга с Хауэром это была работа последнего; целью Юнга было прояснить психологический смысл спонтанного символизма, напоминающего символизм кундалини-йоги. В этом отношении Юнг утверждал в письме, что «вхождение Востока [в Запад] – это скорее психологический факт со стоящей за ним долгой историей. Первые признаки можно найти у Мейстера Экхарта, Лейбница, Канта, Гегеля, Шопенгауэра и Э. фон Гартмана. Но мы имеем деле вовсе не с настоящим Востоком, а с фактом коллективного бессознательного, которое вездесуще».[cxv] Таким образом, для Юнга западное «открытие» Востока представляло собой критическую часть «открытия» коллективного бессознательного. Психологическая интерпретация Юнга основана на предположении, что кундалини-йога представляла собой систематизацию внутреннего опыта, который спонтанно проявился на Западе таким образом, который напоминал, но не обязательно был идентичен тому, как это произошло на Востоке. Это родилось из взаимообмена вскоре после семинаров о Кундалини на продолжении семинара о видениях:

Миссис Сойер: Но в чакрах Кундалини всегда разделена.

Доктор Юнг: Верно, но в этом случае они, по-видимому, не разделены, но это не имеет значения. Не следует забывать, что система Кундалини – это особый индийский продукт, а нас следует работать с западным материалом; так что будет мудро работать с реальными вещами, а не с индийским материалом, который дифференцировался и абстрагировался на протяжении тысячелетий.[cxvi]

Также ошибкой было бы рассматривать комментарий Юнга состоящим из перевода терминов кундалини-йоги в психологические концепции, значение которых уже ограничено: ведь в процессе перевода терминов кундалини-йоги в термины аналитической психологии последние изменялись и расширялись. В основе своей символизм чакр позволил Юнгу развить архетипическую региональную топографию психики и дать описание процесса индивидуации в терминах воображаемого перехода между этими областями.[cxvii] Это также привело его к утверждению, что для индивидуальной трансформации необходима сопутствующая трансформация онтологии, на которую ориентируется эта работа. В своих главных работах по западным религиозным традициям, последовавших за знакомством с кундалини-йогой, Юнг представил свои психологические интерпретации алхимии и христианства.[cxviii] В них его исследования йоги послужили жизненно важным ориентиром, и в методе понимания практик алхимиков – чему свидетельство его утверждение, что «каждый, глубоко изучающий алхимию, знает, что изготовление золота не было реальной целью и что этот процесс был западной формой йоги»[cxix] - и в его взглядах на алхимию с высоким значением, которое она придавала телу и женскому – тому, что имеет абсолютное превосходство в тантризме, представляя собой противоток ортодоксальному христианству.

С опытной точки зрения Гопи Кришна критиковал взгляды Юнга:

К.Г. Юнг в своем комментарии к книге [«Тайна Золотого Цветка»], всецело занятый собственными теориями о бессознательном, несмотря на однозначную природу утверждений в этой работе, находит в ней только материал для дополнительного подтверждения  своих собственных идей, и ничего кроме. То же происходит в проведенном им семинаре о Кундалини, письменный отчет о котором можно найти в Институте Юнга. Никто из присутствующих ученых, что очевидно по выражаемым ими взглядам, не выказывал ни малейшего знания реального значения древних документов, обсуждаемых ими.[cxx]