Семирамида. Золотая чаша

Салманасар засмеялся, махнул рукой Иблу, стоявшему за спиной племянницы. Наместник поклонился и вышел. Нинурта и Ишпакай намеревались последовать за ним, однако Салманасар жестом остановил их.

— Муж должен остаться, чтобы потом не было разговоров. Этого, — он ткнул пальцем в старого евнуха, — я знаю, от него вреда не будет.

Шами невольно обратила внимание на палец царя — вроде бы никакого сходства с перстами истукана — и все же дрожь пробрала ее с головы до пят.

У Салманасара были вежливые глаза. Приятные жесты выдавали в нем хорошо воспитанного человека, знакомого с правилами дворцового обхождения. Трудно было поверить, что по мановению руки этого дедушки рушились стены, обращались в прах города, реки, заваленные трупами, меняли русла, край Западного моря окрашивался кровью. Движением пальца он обрекал на смерть десятки тысяч взятых в полон людишек — женщин, детей, стариков и старух. Салманасар, словно прочитав мысли вавилонской царевны, усмехнулся. Он был явно доволен и сразу же приступил к делу. Прежде всего, потребовал поднять кисейную завесь.

Шами глянула в сторону Нину, тот кивнул. Женщина повиновалась.

Царь смотрел долго, наконец, выразил удовлетворение.

— …и умна.

Шаммурамат все-таки решила рухнуть на колени. Царь глянул на нее, склоненную, напомнил.

— Это лишнее, — затем добавил. — Ты здесь среди своих. Я слыхал о несчастье, которое случилось с тобой в лесу. Я удовлетворен, что супруга нашего Нинурты повела себя достойно и сразила врагов. Ведь это ты сразила врагов?

Шами воочию ощутила пропасть, вдруг развернувшуюся у нее перед ступнями. Как ответить? Поправить царя и сознаться, если на что в эти ужасные минуты ей и хватило смелости, так это не разрыдаться? Или подтвердить намек? А может, слукавить? Заявить, что она сумела справиться врагами.

Последнее исключается — это шаг в пропасть.

Или — или!

Мгновение на раздумье…

— Я сразила их с помощью Иштар. Великая богиня незримо помогла мне расправиться с негодяями.

Салманасар внезапно и резко принялся расхаживать по залу, при этом, разговаривая, он помогал себе кивками.

— Мне тоже так показалось. Что ж, можешь требовать награду. Если Иштар на нашей стороне и поход закончится удачно, я готов выделить тебе часть добычи.

Женщина подняла голову и, сделав невинное лицо, попросила.

— У меня есть просьба, великий государь.

Дедушка нахмурился, подскочил к ней.

— Что еще?

— Я хотела бы принять участие в походе.

Седые брови старика полезли вверх. Он не торопясь вернулся к ложу, устроился на нем, подтянул колено правой ноги к подбородку.

— Воистину ты можешь смутить кого угодно. Война — не женское дело. В качестве кого ты хотела бы принять участие в походе? В качестве жены моего начальника конницы? Но наши женщины не участвуют в походах. Они ведут хозяйство и растят воинов.

— Я хочу отправиться на войну в качестве простого солдата. Клянусь, никто не посмеет обвинить меня, что я требую послабления по службе.

— Даже в этом случае я хотел бы увериться, что на войне от тебя будет больше пользы, чем дома. Женщина на войне — это большой соблазн. Как отнесутся воины, когда узнают, что ты ждешь Нинурту в палатке? Могу ли я быть уверенным в начальнике конницы? Чем будут заняты его мысли?

— Государь!.. — Нинурта порывисто шагнул вперед.

Салманасар с намеком ткнул в него пальцем.

— Видишь, как он прост. Ему трудно совладать с чувствами. Так нельзя воевать. Ты хочешь оправдаться, Нинурта? Попробуй.

— Государь, прошу тебя — не слушай мою жену и не позволяй ей совершить очередное безумство. Что касается ее участия в походе, от нее может быть великая польза, я знаю это по себе.

Салманасар был озадачен.

— Я не понял, разрешить или нет?

— Если мой государь желает добиться того, чего желает, лучшей помощницы не найти. Я готов смириться.

— Нинурта готов смириться!! Достойный ответ. За эти несколько месяцев ты превратила бесшабашного разгильдяя в мужчину, это добрый знак, Шами. Я разрешаю тебе принять участие в походе в качестве простого всадника. До меня дошло, ты неплохо держишься на коне. Ночевать будешь в палатке Нинурты. Назовешься Шамуром.

После короткой паузы Салманасар добавил.

— Держите мои слова в тайне. Пусть кто знает — знает, кто не знает — не знает.

* * *

На следующий день, в предрассветный час, Шами, закутанная с ног до головы в покрывало, проскользнула в приоткрытые стражей ворота, ведущие с женской половины на хозяйственный двор. Возле зарослей тамариска ее ждал Ардис. Место было темное, жуткое, со стороны подземной тюрьмы сюда тянуло отвратительными запахами. Рабы даже по нужде старались не заходить сюда.

— Шами, девочка, ты одна? — сразу спросил старый скиф.

— Я одна, Ардис. Неужели это так важно?

Из кустов послышался таинственный голос.

— Более чем.

Из переплетения ветвей выбрался одетый в темное Сарсехим. Отряхнув колени, объяснил.

— Мало ли. Может, ты привела с собой Бурю? Этому бандиту ничего не стоит ткнуть меня ножом в брюхо. Несмотря на то, что я теперь важная птица. Короче, зачем ты хотела видеть меня?