Семирамида. Золотая чаша

Что касается вестового по имени Шамур и скифа Бури, раненый в грудь Ушезуб ответил, что они встретили их уже после того, как случилось худшее. Шамур приказал всем возвращаться в лагерь, а сам вместе с молодым скифом отправился по следам сирийцев.

— Этого нам только не хватало! — воскликнул царь.

Глава 3

Когда до горного замка оставалось рукой подать, из кустов выскочили вооруженные люди и попытались набросить сети на Бурю и Шаммурамат.

Не тут-то было!

Партатуи-Буря успел располовинить бросавшего сеть негодяя. Второго сразила Шами, затем они стрелами добили оставшихся врагов. Одного, по-видимому, главного, Буря взял живым и допросил с пристрастием, однако сириец молчал. Не выдавил ни звука, даже когда Буря ткнул в его пупок пылавшей головней.

Удивленный Буря спросил пленного.

— Почему молчишь? Тебе так дорога ведьма, которая поселилась в замке?

Пленник неожиданно и гордо ответил.

— За то, что ты оскорбил мою госпожу, тебя ждет страшная расплата.

В конце этой мудреной фразы его голос дрогнул.

— Послушай, приятель, — вполне по — дружески обратился к сирийцу Буря. — Начнем с того, что твоим господином является Бен-Хадад, а не какая-то свихнувшаяся демоница.

Пленный презрительно хмыкнул.

— И за эти слова ты ответишь, — пообещал он.

— Где? — поинтересовался Буря.

— В краю мертвых.

— Ладно, отвечу. Ты только скажи, где пленный ассириец? В замке или его отправили в Дамаск?

Пленный неожиданно расхохотался.

— Ты в своем уме? — закричал он. — Ты знаешь, о чем толкуешь? Кто и когда сможет избежать расплаты за то зло, которое он причинил повелительнице мертвых?

Буря повернулся к Шаммурамат.

— Он точно не в себе. Что будем делать, Шамур?

Шами подошла ближе, заглянула пленнику в глаза, спросила.

— Она называет себя воспитанницей Эрешкигаль?

— Ты молод, воин, но и ты поплатишься за дерзость. Моя госпожа не воспитанница, она дочь могучей Эрешкигаль.

Буря, растягивая слова, прокомментировал это заявление.

— Вот оно как!..

В следующий момент в глазах пленника блеснул интерес.

— Ты — женщина? — обратился он к Шами.

— Да. Более того, я сестра твоей госпожи, и в плен она захватила моего мужа. Зачем?

Сириец улыбнулся.

— Я ничего не скажу тебе, хитрая тварь, хотя много знаю. Госпожа возвысила меня, она приняла мое семя в свое священное лоно. Я буду спасен, а ты и твой муж — кобель, и этот раб, сдохнете в страшных муках. Что вы двое можете поделать с нами? Разве вам выстоять против любимой дочери Эрешкигаль?

— Значит, ты много знаешь? — спросила Шами.

Пленный вновь оглушительно расхохотался и весело ответил.

— И ничего не скажу!

— Значит, ты дорожишь своим семенем и полагаешь, что, наградив мою сестру этой вонючей дрянью, обретешь спасение?

— Да, а ты, будешь корчиться в огне!

— Но до того ты расскажешь, где мой муж, сколько человек охраняет замок, почему так мало людей послали в засаду. Ты расскажешь все, ты будешь умолять меня выслушать тебя…

— Попробуй, — предложил пленник.

Шами обратилась к Буре.

— Раздень его.

— Что?! — не понял скиф.

— Раздень его.

Буря поспешил исполнить приказание.

Шами приблизилась к обнаженному, привязанному к двум древесным стволам мужчине — ноги его были раздвинуты — и спросила.

— Как ты докажешь в стране мертвых, что был близок с моей сестрой?

— Меня узнают по семени. Я буду питаться царскими блюдами, я буду иметь много женщин…

— Нет, — усмехнулась женщина. — Не будешь.

Она взяла в горсть его правое яйцо и слегка сжала его.

Мужчина побледнел… ^{13}

Через несколько минут его труп обвис между двумя стволами, рядом на земле валялась его отрубленная голова, а Буря и Шами присели, чтобы обсудить, что делать дальше.

Подручный Гулы признался, что Нинурту доставили в замок, обращаются с ним неплохо — хозяйка замка требует, чтобы он оказал ей знаки внимания. На вопрос Шами, что это за знаки внимания, пленник судорожно расхохотался и объяснил, что его госпожа хочет доказать ассирийцу, что полненькие слаще. Когда Шами поинтересовалась, почему так малочисленна засада, почему действовали без подстраховки, сириец (при сжатии левого яйца) открыл, что несколько дней назад бóльшую часть охраны по приказу Бен-Хадада, «который сам не ведает, что творит», пришлось отослать в Дамаск. Приказ доставил Хазаил. В замке остались самые надежные, самые верные люди. Их немного, с десяток, он точно не знает. О том, что командир ассирийской конницы захвачен в плен, Бен-Хададу не сообщили. Младенец здоров, Ахира играет с ним, терпит побои и плачет.

Первым делом Буря предложил немедленно отправиться назад и вернуться с сотней — двумя баирумов.

— Крепость с десятком обороняющихся и двух часов не продержится против ассирийских лучников. Тем более если мы появимся внезапно.

— Но этого будет достаточно, чтобы расправиться с Нинуртой.

— Ты полагаешь, госпожа, он устоит? — скрывая смущение, спросил Буря.

— Об этом после, — ответила женщина. — И не твоего ума дело. Сейчас, как сказал бы Салманасар, нельзя спешить. Я знаю, зачем ей понадобился Нинурта. Эта паучиха рассчитывает заполучить меня, ей мало нападения в лесу…