Семирамида. Золотая чаша

Вчерашним вечером, когда награжденный серебряным блюдом Сарсехим, в изрядном подпитии вернулся с царского пира, он решил заглянуть к Ардису. Сарсехим надеялся — посидим, поговорим о главном. Возможно ли, чтобы бог, получив удар в ухо, не поленился и подставил другое? Вот еще какая мысль теребила скопца — нет ли у старого вояки в запасе доброго сирийского вина? Пусть даже и не такого вкусного, как царское, но не менее забористого?

Кто мог знать, что старый вояка относится к числу тех же похотливых козлов, окружавших евнуха со всех сторон!

Дверь в комнату Ардиса оказалась незапертой. Евнух переступил через порог и угодил прямо в густую тьму, чуть подсвеченную факельным светом, залетавшим через открывшийся проем. У порога замер — с ложа доносилась какая-то непонятная возня, хриплые ухающие звуки, с какими дровосек обычно колет дрова. Приглядевшись, различил на ложе светлые пятна, два из которых были устремлены прямо к потолку.

Он не сразу сообразил, что это были оголенные ноги, потом ошарашила догадка — женские? Ему бы повернуться и выйти, а он поступил гнусно — окликнул.

— Ардис?

Наступила тишина, в которой отчетливо прорезался раздраженный голос старика.

— Чего тебе? Видишь, я занят.

— Хорошо, хорошо, — торопливо выговорил евнух и выскочил из комнаты.

Трезвея от негодования, он с трудом добрался до своей комнаты. Не зажигая свет, озабоченный пугающей до учащенного сердцебиения мыслью — как базарной девке удалось проникнуть в помещение, куда был запрещен доступ горожанам, — присел на лежанку. Чем это нарушение может грозить ему лично? Если Ардиса, старого козла, вместе с продажной девкой спустят в зиндан, туда ему и дорога.

Он здесь причем?!

Наконец, повздыхав, успокоился, посетовал на чуму, называемую похотью, зажег фитиль. В комнате стало светло, пустовато, одиноко.

В следующее мгновение дверь отворилась и внутрь проскользнула женщина, с ног до головы завернутая в темное покрывало. Она поклонилась и робко спросила.

— Господин желает расплатиться со мной или он отдаст деньги моему дяде?

Сарсехим оцепенел. Сдерживая страх и гнев, спросил.

— Послушай, как тебя там, ты собственно кто?

— Я — племянница смотрителя. Мне было обещано вознаграждение…

Сарсехим потряс сжатыми в кулаки руками.

— Вознаграждение было обещано за то, чтобы ты утихомирила моего слугу, а не этого старого козла. Пусть он и расплачивается.

— Я расплатился, — раздался голос за порогом, — а ты попридержи язык.

В комнату вошел Ардис, встал у порога.

Сарсехим сразу сбавил тон.

— Сколько же ты рассчитываешь получить с меня? — ехидно поинтересовался он.

— Мину серебра, — робея, ответила девица.

— Не многовато ли?

— Господин отказывается платить? — спросила девица.

Этот вопрос привел Сарсехима в ярость, но ненадолго. Страх подсказал — спорить с продажной тварью не только бесполезно, но и опасно. Все, что касалось денежных отношений, в Дамаске было свято. Впрочем, в Вавилоне тоже. Обратившись в храмовый суд, девка, безусловно, выиграет дело. Она выполнила условие договора, и не ее забота, что вавилоняне не разобрались между собой, кому должны быть оказаны услуги. Менее всего в такие дни Сарсехиму был нужен скандал.

Он швырнул девице полученное от царя серебряное блюдо, она тут же схватила его и выскользнула за дверь.

Теперь можно дать волю чувствам, и вмиг обозлившийся Сарсехим предупредил стоявшего у порога Ардиса.

— С тебя мина серебра.

— С какой стати? — возмутился старик. — Я уже заплатил. Ты, кстати, не забудь сунуть часовым у дверей. Они тоже потребовали мзду за молчание…

Теперь они, каждый в своем углу, молча переваривали свои обиды.

* * *

Бурю доставили к Бен-Хададу поздним утром, когда солнце почти взобралось в зенит.

Известие о том, что Нинурта заключен в горном замке, ввергло царя в столбнячную немоту. Он жестом выгнал своих ближайших советников, трижды хлопнул в ладоши. Появившиеся стражи вывели Бурю. Получив дополнительные разъяснения, они заперли парня в той же клетушке, где уже находились Сарсехим и Ардис.

— Итак, все в сборе! — с наигранной веселостью воскликнул евнух. — Давай, мститель, рассказывай, где ты был? Где Нинурта?

Буря некоторое время упрямо молчал, потом — сначала немногословно, потом все более говорливо и горячо — поведал, как очутился в горном замке, как ухитрился добраться до Салманасара, как отправился с Шаммурамат предупредить Нинурту об опасности, и что из этого вышло.

Здесь сделал паузу.

Сарсехим, воспользовавшись передышкой, осторожно и даже с какой-то доброжелательностью поинтересовался.

— Ты все рассказал царю?

Парень кивнул.

— Ты ничего не скрыл? — продолжал допытываться евнух.

Парень отвел глаза, потом с некоторой натугой выговорил.

— В замке я видел такое…

Вновь молчание.

— Выкладывай, — предложил евнух.

— Еще чего! — возмутился Буря.

— Послушай, парень, — напомнил Сарсехим, — Шаммурамат приказала тебе подчиняться мне, слушаться меня.

— Она поступила так против моей воли.

— Пока есть время, расскажи все, что тебе известно. Считай, что этот приказ отдала тебе Шами.