Семирамида. Золотая чаша

Тем временем Ардис, неуютно чувствовавший себя в царских покоях, присоединился к скопцу, который, почуяв, что есть повод похвалиться многознанием, начал объяснять варвару смысл каменной резьбы. Он указал на следующего за Ризоном героя. Это был дед Бен-Хадада — Таб-Риммон, чья фигура простерла руку над разрушенными крепостями и вереницами пленников, угоняемых в рабство. В отличие от ассирийских настенных летописей здесь почти не было массовых злодеяний, их повсюду обильно замещали сцены совокупления, которым предавались и победители, и побежденные. Понятно, что победители всегда изображались сверху и были значительно крупнее своих жертв. Ждущие своей очереди пленницы жались в сторонке, испуганно разглядывая громадные члены, которыми повелитель грозы и бури Хадад наградил своих любимцев. Эти сцены священно — простодушного насилия осенялись Ашерту, наполовину высунувшейся из материнского лона и простершей руки над головами смертных.

Владыка Арама неожиданно соскочил с кресла и присоединился к Сарсехиму и Ардису. Следом за ним, словно на веревке, подтянулся Буря. Когда евнух добрался до барельефа, изображавшего отца нынешнего владыки — Бен-Хадада I, государь как бы между делом, распорядился.

— Сарсехим, собирайся в дорогу. Ты, парень, тоже.

— Мы вдвоем повезем приказ? — перепугался евнух. — Государь, я слаб и немощен.

Бен-Хадад II хмыкнул.

— Ничего, справишься.

— Но какая от меня польза? — воскликнул евнух. — Гула вряд ли послушает меня. Жертвы будут напрасны. Эта свихнувшаяся никому, кроме тебя, владыка, не покориться.

— В этом ты прав, урод, — согласился царь. — Значит, я отправлюсь вместе с вами.

Наступила тишина.

Первым ее нарушил Ардис.

— Великий царь! Ты представляешь лакомый кусок для самого захудалого ассирийского вояки. Он получит за тебя гору золота. Стоит ли рисковать жизнью?

— Иного пути нет, старик! Как иначе я могу спасти свой народ. Этому учил меня отец. Вот он, с секирой в руках. Я обещал богам и грозной Ашерту, чья милость несоизмерима с милостью вашей Иштар, что властвовать буду бескорыстно, служить народу честно. В случае беды, меня есть кем заменить, — его голос дрогнул. — Неужели ты полагаешь, старик, что боги позволят разрушить Дамаск. После Потопа первое, чем занялись Ной и его сыновья, это возведением стен нашего города.

— Царь… — еще раз начал Ардис.

— У меня нет выбора, старик? Ты полагаешь, у ассирийцев не хватит колов для моих подданных?

— Полагаю, хватит, государь, — ответил Ардис.

— Вот и я говорю, — подхватил Сарсехим, — мне в замке делать нечего.

Бен-Хадад подтвердил свое распоряжение.

— Мы отправимся втроем!

— Возьми меня с собой, государь, — попросил Ардис. — Моя секира не знает промаха.

Сарсехим горячо подхватил.

— Возьми его, господин. Его секира не знает промаха. А меня оставь…

Бен-Хадад поморщился.

— Помолчи, а?..

Затем царь обратился к Ардису.

— Оружие здесь не поможет, старик. Впрочем, — он положил руку ему на плечо, — если настаиваешь.

— Благодарю, государь, — поклонился Ардис и предупредил. — Нам не обойтись без Хазаила.

— Этот зачем?

Сарсехим, отчаявшийся, страстно желавший нахлестать себя по щекам, вновь с неумеренной горячностью поддержал Ардиса.

— Без него, великий царь, нам не справиться с охраной замка.

— Ты в этом уверен, плут?

— Да, государь. И будь готов узреть страшное.

— Страха никогда не испытывал. Ты готов, евнух?

Сарсехим, поколебавшись, кивнул.

— Я готов, царь.

— Я тоже, — подхватил Буря, уже совсем другими глазами глядевший на царя.

— Я тоже, — поклялся Ардис.

Глава 4

Оставшись одна, Шаммурамат по запаху отыскала костровище, у которого еще совсем недавно грелись сидевшие в засаде сирийцы. Место было укромное, вдали от тропы, под вывернутой с корнем сосной. Женщина долго вглядывалась в затухающие, кроваво посвечивающие угольки и вспоминала то утро, когда, схваченная волосяной петлей, упала в объятья Нинурты.

Этот миг перевернул ее жизнь, обернулся долгим бесценным счастьем. Теперь Иштар требует оплатить долг. Она пристально смотрят на нее, смертную женщину, посмевшую назваться дочерью звезды.

Надо идти, но подняться сил не было. Хотелось еще посидеть, еще чуть — чуть помечтать, вспомнить все до секундочки, до последнего волоска на бороде любимого человека. Затем решительно встала, отыскала на чистом темном небе свою покровительницу, подтвердила — я готова. Мерцающая, небесная Иштар подбодрила — ты смелая, ты сможешь, я с тобой. Зрячая, словно кошка, женщина вернулась на тропу и двинулась в сторону замка.

Шла долго, отыскивала, как учил ее Ардис, едва натоптанные следы. В рассветных сумерках подкралась к замку — часовой на башне откровенно спал. Она еще успела удивиться — разве можно спать на посту? — затем решительно ударила рукоятью меча в деревянные ворота.

* * *