Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

Наверное, сейчас его распирала гордость. Но раньше ему никогда не приходилось отвечать за других, и от этого было тревожно. А хуже всего, что стоило Мирке обнять его – там, на мотоцикле, когда она вышла к нему из дома, он перестал воспринимать свидание спланированным актом возмездия. Он даже не заметил, как угодил в свои сети, вдруг обнаружив, что Мирка не только волнует ум, но греет тело, вызывая умопомрачительное желание близости. Свидание с ней было первым, когда он остался с девушкой наедине, когда все сближало людей. Сумерки быстро окутывали землю, на небе загорались звезды, и его сердце стучало так громко, что он почти не слышал цикад. Ее близость, голос, фото обнаженных девиц в уме и мысли о сокровенном и тайном, когда сам не свой он совал простыни в стиральную машину, чтобы скрыть следы.

Все смешалось. Его мысли, рожденные желанием, сладкие, словно мед, накладывали на разум свои путы, бессовестно лишая воли к сопротивлению и загоняя чувство вины в недоступные уголки души. Его сознание истаивало от множества мучительных, но не причиняющих боли призрачных фантазий, как все происходит. И тут же казнил себя: мог ли он позволить себе думать о Мирке, как о женщине? Если между ними что-то произойдет, а потом они расстанутся, не станет ли она страдать? И благодарил Бога, что Мирка не знает о его переживаниях. Меньше всего ему сейчас хотелось разочаровать или обидеть ее.

– Кирилл, почему остановились? Что-то случилось? – обеспокоилась Мирка. Она, напротив, была спокойна и несколько отстранилась, стараясь показать холодность.

– Не могу… мотоцикл перегрелся… Я мазь взял, от комаров, – Кирилл достал из кармана зеленый тюбик. – Боюсь, нам не хватит, если мы сейчас не намажем себя. Пока ребята хворост соберут, пока девчонки накроют поляну… Успеем!

– А-а, – Мирка кивнула и успокоилась, снимая куртку и выдавливая чуть мази на ладонь. – Давай я сначала тебя намажу.

Она растирала его мышцы, а Кирилл мечтал о своем. И с каждым Миркиным прикосновением видел мечту все ближе, и ближе.

– Правда, здесь красиво? – он решил, что пора переходить в наступление, первым делом усадив Мирославу рядом и положив руку на плечо, чуть прижимая ее к себе.

– Кирилл, я не знаю, что ты задумал, но я перестану помогать, если ты не перестанешь за мной ухаживать. Мне эта красота, как нож по горлу. Я здесь лишь по причине, которая тебе хорошо известна, – Мирка стояла напротив и смотрела в глаза с прищуром, немного охладив его пыл. – Честное слово, я жалею, что согласилась поехать с вами.

– А зря, – Кирилл тяжело вздохнул, но сам он уже понимал, что отступиться сейчас – проиграть брату и выставить себя на смех. – Я хотел поднять тебе настроение. Можешь называть меня Кир, мне так больше нравится. Нам не стоит показывать при всех, что мы чужие. Я здесь именно поэтому остановился. Если мы ни разу не поцелуемся, нам не поверят, а я не целовался никогда… Там ребята с девушками. Думаешь, за нами не наблюдают? Так что, садись рядом, я закрою глаза, а ты объясни, как это делается!

– Ты это серьезно? – опешила от его наглости Мирослава.

– Еще как серьезно, – спокойно ответил Кирилл, втайне злорадствуя. – Нам разок другой, чтобы до Александра дошло, что у нас все серьезно. А потом я покажу тебе нечто необыкновенное. Здесь языческое капище. Я сначала не поверил, проверил по справочникам. Да ты сама все увидишь!

– А мать что скажет? Не боишься? Кирилл, я с твоей мамой работаю, она знаешь какая строгая? – испугалась Мирка. – Нет, все, я больше в эти игры не играю! – открестилась она руками. – Отвези меня домой.

– Мама на нашей стороне. Я ей все объясню и попрошу подыграть. У нее завтра выходной, и еще послезавтра, если на операцию не вызовут. Мирка, не разбрасывайся словами! Если хочешь знать, мы ссоримся из-за тебя постоянно. Тетка Верка приедет, мы и ее подключим! И потом… – Кирилл решил, что пора признаться, чтобы не ставить Мирославу в неловкое положение. – Я, между прочим, весь день смотрел в окно, не пройдешь ли ты мимо… Мне не хотелось бы это говорить, но… я сам не свой! Чисто теоретически, мне шестнадцать лет, а я не целованный, не балованный, ни разу не провел ночь не в своей кровати, не обнимал девушек. Это нормально?

– И ты решил начать с меня? – рассердилась Мирка.

– Нет… ну да… То есть… А с кого я должен начать, если мне нравишься ты? Ну, представь, я затаскиваю девушку в… В общем, неважно куда. Произношу свои сокровенные слова, целуюсь… возможно, избавляюсь от девственности. А потом пытаюсь ей объяснить, что все это было способом перейти из одной фазы развития в другую?

– Кирилл! – Мирка закрыла лицо ладонями, прикусив губу, с тоской взглянув на костер, возле которого веселилась молодежь, прыгая через огонь, а после в сторону Черемушек.