Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

Кирилл вдруг сообразил, что все сделал неправильно. Черная пелена вновь окутала Мирку легкой дымкой. В девушку вселилось черте что, она не чувствовала ничего, что чувствовал он. Где-то там, в ее подсознании, притаилась боль одиночества и кривда о себе самой. И люди верили. Даже сама Мирка верила безостановочно избивающему ее демону. А на нем что-то сломалось. «Ты один из нас» – вспомнил он слова жреца.

Тогда какого черта он делает?

Кровь отхлынула от лица. Кирилл мгновенно избавился от своих желаний и мыслей. Но суть демона он уловил – и вогнал свой страх так глубоко, как только смог. Наверное, за последний день он сильно повзрослел, если сумел принять мертвое, противопоставляя этой мертвечине свою волю и силу. Или кот снова был где-то рядом, ненавязчиво подсказывая, с чем он столкнулся.

Кирилл резко встал, сохранив прямо противоположное своим чувствам лицо. От девушки его отделял всего лишь шаг. Он грубо схватил ее за плечи, развернув в сторону костра.

– Смотри! Ты видишь, что делают они? Им весело! – проговорил он, стараясь привести ее в чувство. – Они не думают, что кто-то что-то подумает о них! Завтра они будут испытывать другие чувства, сохранив эту ночь в памяти. Проснись! – он встряхнул Мирославу за плечи. – Ты живой человек! И ты не обязана ни перед кем отчитываться. Тебе нравится Сашка? Замечательно! А ты ему? Ты сейчас винишь перед козлом, с которым собираешься связать свою жизнь… А он помнит, как избил тебя утром? Нет, не отворачивайся! – Кирилл удержал Мирославу, которая внезапно перестала сопротивляться и теперь смотрела куда-то перед собой с застывшим лицом. – Чем мы хуже их?

– Мне так гадко, – призналась Мирослава упавшим голосом. – Я давно заметила, что не умею так… Раньше могла, а потом как отрезало. Честно? Я им завидую.

– У тебя голова не болит? – поинтересовался Кирилл.

Кирилл снова погрузился в какое-то пограничное состояние, слегка напугавшись. Они были не одни. На самом краю дороги, в паре метров от них, на него смотрели два существа, избавленные от плоти. Словно привидения, только не было в них света – мрачная тьма, вышедшая навстречу человеческим образом. На мгновение Кириллу показалось, что одно из них потянулось к ним тенью, словно хотело понять, кто нарушил их покой. И отпрянуло, наткнувшись на невидимую преграду, словно бы провалившись под землю, оголив кусты, которые стали им опорой.

Боялся ли он? Нет. Парнишка-жрец не боялся, и балагур, и старики, и богатырь – они все не боялись. Он был один из них. Он точно знал, что другие подобного не видят. Никогда. И он не сошел с ума: кот являлся не ему одному. И книга существовала в реальности, иначе враги не стали бы ее искать.

– Немного, – кивнула Мирка, поморщившись. – Такое ощущение, что что-то давит на голову… – она обвела рукой то место, в котором еще сохранилась темная субстанция. Кирилл уже не сомневался, что Мирка чувствует руки человека, который прозомбировал и ее, и Александра, заставляя забыть о себе.

– Вспомнить можешь? – нахмурился Кирилл. – Это важно.

Мирка на минуту задумалась, прикрыв глаза.

– Нет, – она покачала головой. – Я его не знаю… мужик какой-то… не могу представить его, как человека. Он широкий… и какой-то не целый. Я не вижу его, только чувствую.

Кирилл внезапно успокоился. Мало ли что у человека в голове! Мысли людей он не видел, но их темное прошлое открывалось ему в виде ауры, наполненной грязью. Он уже не сомневался, что поле Мирки несло в себе информацию обо всем, что с нею произошло в тот день, когда наложили заклятие на Александра – страшная правда из первых рук. Он пожалел, что не может найти ответ по книге прямо сейчас. Мирку было жаль. Если она та самая девушка, никто кроме него не поможет ей выйти из сумрака. За мечтой Кирилл не гнался – она рассыпалась прахом, когда мирок девушки вышел наружу грубым насилием.

– Спасибо, – Мирка вдруг улыбнулась. – Мне так легко стало! Правда, не понимаю, что со мной. Столько проблем навалилось… – она пожала плечами, а Кирилл внезапно заметил, что она изменилась. – С тобой легко. Ты не представляешь, какое горе потерять все и сразу. Сначала отец, потом Славка, потом… да что я рассказываю, – Мирка махнула рукой, зябко поежившись.

– Представляю, – ответил Кирилл. – Мой папа погиб.

– Мне иногда кажется, что я сплю, – разоткровенничалась Мирка. – И вот проснусь, а мама живая, и брат… не болен, и мы дома. Я так часто думаю об этом… Я знаю, надо бороться, но я не знаю, как, и у меня нет сил, – Мирка вдруг всхлипнула, утерев слезы. – Если бы не Славка, я бы уже давно…

Мирка замолчала, с тоской бросив взгляд в сторону костра.

– Слышишь, не смей так даже думать! Я запрещаю! – Кирилл резко обнял ее, прижимая к себе. – Если думать о плохом, жизнь не изменится!

– А я как раз не думаю о плохом, только о хорошем. Но жизнь от этого лучше не становиться. Может, как раз наоборот надо?

– Не нам страшно должно быть, а сволочам, которые сделали такое с твоей и с моей семьей. Я не успокоюсь, пока не заставлю их сильно пожалеть об этом. Ты со мной? – Кирилл сжал Миркины ладони, заглянув ей в глаза.