Она согласно молча кивнула, выдержав его взгляд.
– Глаза у тебя мамины, – вдруг произнесла она, засмотревшись.
– Я знаю, – рассмеялся Кирилл.
И его мечта внезапно выскочила наружу, едва он перевел взгляд на чуть приоткрытые влажные губы, которые Мирка перестала прикусывать. Удержаться Кирилл не смог: он дотронулся до губ, лизнув языком – теплые и пухлые. Мирослава не сопротивлялась, лишь слегка приподняла голову, приближая лицо.
Кирилл осмелел, робко взяв губы Мирославы своими губами, прислушиваясь к себе…
Неловкое молчание длилось недолго…
Сердце Кирилла треснуло, как разбитое зеркало, грудь полыхнула огнем. Он решил, что лучше не молчать, а целовать объект вожделения, чтобы запомнить минуты наслаждения так же ярко, как чувствовал. Остановиться он уже не мог – горячие сладкие губы и нежная кожа, и руки, обвивающие его талию – Кирилл таял, обращаясь в сгусток томительного ожидания, и дал бы съесть себя, закажи его Мирка на обед.
– Кирилл, стоп! Остановись! Мы что делаем? – Мирка схватилась за голову, отступив шага на два.
– Целуемся, – предупредительно вежливо заметил Кирилл, разом выплывая из своего необычного состояния, в котором пребывал. – Кстати, у меня это впервые… Мне понравилось.
– На этом закончим, – испытующе взглянув на него, потребовала Мирка. – Это черт знает что! Не похоже, что ты не целовался раньше!
– Я на помидорах тренировался, – засмеялся Кирилл. Он притянул Мирку и поправил ее волосы. – Клянусь! Ладно, поехали, а то нам ничего не достанется. Согласись, ты пережила со мной, лучший момент твоей жизни? – Кирилл завел мотоцикл, хитро прищуриваясь.
– Кир, это вообще не обсуждается! – смутилась Мирка, усаживаясь позади. – Пора уже взрослеть!
– А я о чем? – изумился Кирилл. – Не ты, так другая, не век же мне одному куковать. Сохнуть потом по мне будешь. Я-то точно не забуду – такое не забывают!
– Забудешь, – взгрустнула Мирка. – Все забывают. Я, например, не помню.
– Значит, парень был не тот! – успокоил себя Кирилл.
Рассвет наступил быстро. Часть ребят и девушек разъехались еще раньше, когда было темно. Часть внезапно решила встретить восход с Кириллом и Мирославой, рассаживаясь рядами на вершине горы, куда добрались, когда уже солнце высунулось багряным краем над горизонтом, окрасив его в огненные цвета. И тут же утонуло в поднявшихся от горизонта вместе с солнцем розовых и алых облаках. Но немного времени спустя облака рассеялись, оставив небо чистым, с глубокой лазурной синевой, оставив желтое солнце одиноко катиться по небосводу.
Черемушки, затянутые утренним маревом тумана, отсюда казались миражем. И такое же Захарово в другой стороне, еще скрытое тенью гор. Вид был удивительно умиротворенный – сотни гектаров нехоженого дикого леса, поля вдоль дороги, серо-голубая лента реки, сверкающая бликами на перекатах, и озеро, к которому стекались горные речушки, луга, то синие от дикой герани и люпина, то желтые от купальницы и зверобоя, то розовые от иван-чая и зарослей шиповника, то белые от ромашки. Кто-то уже проснулся, по дороге проехала сначала одна машина, потом другая, автобус, развозивший доярок и пастухов на летние гурты, рыбаки торопились к озеру, чтобы в законный выходной порыбачить, а следом егеря и рыбнадзор на катере, чтобы поохотится на браконьеров. Черемушки жили своей жизнью.
На всякий случай Кирилл позвонил матери и сообщил, что с ним все в порядке, и он задержится еще ненадолго, чтобы показать своей девушке капище и пещеру. После этого остальные ребята засобирались, прощаясь с Кириллом, оставив их с Мирославой наедине.
– Не стоило называть меня своей девушкой, – расстроилась Мирослава. – Если твоя мать узнает… – она в ужасе покачала головой.
– Напротив, все идет по плану, – обнадежил ее Кирилл, помогая подняться.
Спускались долго. К капищу в прошлый раз добрались по реке, остановившись у каменного выступа, от которого вверх вели едва приметные полуразрушенные ступени. По берегу к ним вела тропинка, бывшая раньше дорогой, засыпанная щебнем. С этой стороны склон густо порос соснами, и вырастали на пути скалы. С тяжелым рюкзаком за спиной, Кирилл не всегда успевал поддержать Мирославу, которая сняла туфли на каблуке и топала по усыпанной хвоей земле и острым камням босиком.
– Нет, это не стоило того, чтобы лезть через бурелом! Кажется, я порвала брюки!
Мирка сползла по склону прямо в руки Кирилла, который поймал ее и помог отряхнуть песок. Перед ними открылся обширный луг, с одной стороны закрытый высокими отвесными скалами, с другой круто обрывался у реки. Местные здесь бывали, об этом говорили оставленные на берегу угли костров и примятая между камнями капища трава.
Вход в пещеру, затянутый корнями и скрытый молодым подъельником был чуть дальше, за скалами. Кирилл нашел его случайно: хотел залезть на самый верх, чтобы взглянуть на капище сверху, и, поскользнувшись, навалился на каменную кладку, обвалившуюся под его весом.