Сен-Мар, или Заговор во времена Людовика XIII

— Друг мой,— возразил он проникновенно,— волнение может повредить вам; оставим этот разговор; не будем ссылаться на бога и небеса, ибо делать этого вообще не следует, и получше укройтесь, а то ночь сегодня холодная. Обещаю вам,— добавил он, с материнской заботливостью укрывая больного, — обещаю больше не гневить вас своими советами.

— Нет, — воскликнул Сен-Мар, невзирая на то что ему было предписано поменьше говорить,— клянусь вам на этом кресте, клянусь пресвятой девой Марией, что скорее умру, чем отступлюсь от плана, который вы сами же наметили сейчас; настанет день, когда вам, быть может, придется просить меня не следовать далее по этому пути. Но будет уже поздно.

— Хорошо, хорошо, усните,— повторил советник,— а если вы все-таки последуете далее, то и я пойду с вами, куда бы это меня ни привело.

Тут он вынул из кармана часослов и стал внимательно читать его; немного погодя он взглянул на Сен-Мара тот еще не спал; де Ту знаком велел Граншану переставить лампу на другое место, чтобы свет не мешал больному, но и это не помогло; Сен-Мар с открытыми глазами метался на койке.

— Что же вы никак не успокоитесь,— сказал де Ту, улыбнувшись,— хотите, я почитаю вам что-нибудь из жития святых, и это вернет вам душевный мир. Ах, друг мой, только здесь, только в этой книге, несущей нам утешение, и можно обрести покой, ибо откройте ее на любой странице, и перед вами неизменно предстанет, с одной стороны, человек в том состоянии, которое только и подобает ему, слабому существу: в молитве и в неведении грядущей судьбы; с другой же стороны — предстанет сам господь, беседующий с ним о его немощах. Что за дивное, небесное зрелище! Что за возвышенная связь между небом и землей! Тут и жизнь, и смерть, и вечность; разверните же книгу наугад.

— Охотно,— ответил Сен-Мар, снова приподнимаясь с какой-то детской живостью,— охотно послушаю, дайте мне открыть книгу. Помните старинное поверье, существующее в нашем родном краю: если развернешь молитвенник шпагой, то на первой странице слева прочтешь свою судьбу, а первый, кто войдет в комнату после чтения, окажет на твою будущность большое влияние.

— Какое ребячество! Ну что ж, давайте. Вот ваша шпага, возьмите… посмотрим…

— Дайте мне самому прочесть,— сказал Сен-Мар, взяв книгу.

Старик Граншан с сосредоточенным видом склонил над койкой загорелую седовласую голову и приготовился слушать. Сен-Мар стал читать; на первой же фразе он запнулся, однако с несколько натянутой улыбкой дочитал страницу до конца:

I. И привели их на суд в Медиолан.

II. И сказал им верховный жрец: станьте на колени и поклонитесь идолам.

III. А народ молчал и взирал на их лица, которые были, как лики ангелов.

IV. Тогда Гервасий взял Протасия за руку и воскликнул, воззрившись на небо и преисполнившись Духа Святого:

V. Брат мой, вижу Сына Человеческого, юн улыбается нам; позволь мне умереть первому.

VI. Ибо боюсь, что увидев кровь твою, не сдержу слез, а они не достойны Господа нашего Бога.

VII. И Протасий ответствовал ему:

VIII. Брат мой, справедливо, чтобы я пострадал после тебя, ибо я старше годами и у меня больше сил, чтобы быть свидетелем твоих мук.

IX. Но сенаторы и народ взирали на них, скрежеща зубами от ненависти.

X. И воины взмахнули мечами, и головы мучеников скатились одновременно на один и тот же камень.

XI. И блаженный святой Амвросий нашел на том месте их прах и силою его сделал слепого зрячим.

— Так как же? Что вы на это скажете?— промолвил Сен-Мар, кончив чтение и обратив взор на друга:

— Да исполнится воля господня; однако не будем ее предугадывать.

— Но не будем и отступаться от своих намерений из-за ребяческой игры, — возразил д'Эффиа нетерпеливо и закрылся накинутым на него плащом. — Вспомните стихи, которые мы с вами декламировали когда-то:

Justum et tenacem propositi virum…[16]

Эти мудрые слова врезались мне в память. Да, пусть вокруг меня распадается вселенная — ее обломки увлекут меня за собою все столь же непреклонным.

— Не будем смешивать человеческие помыслы с небесными и покоримся воле господней, — твердо сказал де Ту.

— Аминь, — молвил старик Граншан; глаза его были полны слез, и он усердно вытирал их.