Сэндитон

Эмма Уотсон была особой не выше среднего роста, хорошо сложенной, отнюдь не худой и преисполненной здоровой молодой энергии. Кожа ее выглядела очень смуглой, но в то же время чистой, гладкой и сияющей, что в сочетании с живым взглядом, очаровательной улыбкой и открытым выражением лица создавало возраставшее при знакомстве впечатление красоты. Партнер танцевал прекрасно и поводов к разочарованию не подавал, так что вечер начался самым приятным образом, а чувства Эммы полностью совпали с то и дело повторявшейся оценкой окружающих: да, бал удался на славу.

Еще не закончился второй танец, когда после долгого перерыва вновь послышался звук подъехавших и остановившихся возле крыльца экипажей. Среди гостей прошелестел громкий возбужденный шепот:

— Осборны приехали! Осборны приехали!

После нескольких минут невероятной суеты на улице и напряженного внимания в зале хозяин гостиницы распахнул и без того распахнутые двери, чтобы лично приветствовать самых ожидаемых участников бала. Появившееся общество состояло из леди Осборн, ее сына лорда Осборна, дочери мисс Осборн, подруги дочери мисс Карр, бывшего наставника лорда Осборна мистера Хауэрда — ныне пастора того самого прихода, в котором располагался Осборн-касл, миссис Блейк — жившей вместе с пастором овдовевшей сестры, ее сына, прелестного десятилетнего мальчика, и, наконец, мистера Тома Масгрейва. Последние полчаса джентльмен провел возле двери своей комнаты, с величайшим нетерпением прислушиваясь к звукам музыки. Проходя по залу, компания остановилась неподалеку от Эммы, чтобы принять комплименты кого-то из знакомых, и та уловила слова леди Осборн, объяснившей, что постаралась приехать как можно раньше, чтобы порадовать сына миссис Блейк. Ребенок обожал танцы. Эмма с интересом смотрела на всех, но заинтересованное внимание сосредоточилось главным образом на Томе Масгрейве — высоком, элегантном красивом молодом человеке. Сама же леди Осборн, несомненно, затмила всех присутствовавших в зале дам: в свои почти пятьдесят лет она оставалась особой весьма привлекательной и обладала аристократическим достоинством.

Лорд Осборн предстал блестящим воплощением знатности и богатства. Однако налет холодности, равнодушия и даже неловкости предательски свидетельствовал, что бальный зал — далеко не самое естественное для него место. Явился он сюда лишь потому, что не считал возможным разочаровать простодушных обитателей городка и окрестностей. Общество дам не интересовало лорда. Больше того: он никогда не танцевал. Мистер Хауэрд выглядел приятным скромным джентльменом чуть старше тридцати лет.

По окончании второго танца, сама не зная как, Эмма оказалась среди Осборнов и сразу обратила внимание на непосредственность и живость миловидного мальчика: тот стоял перед матушкой и спрашивал, когда же ему позволят принять участие в бале.

— Если узнаете, какую партнершу ангажировал мой Чарлз, то его нетерпение вовсе вас не удивит, — обратилась к собеседнице миссис Блейк — хорошенькая миниатюрная особа лет тридцати пяти — тридцати шести. — Мисс Осборн была так добра, что пообещала ему два первых танца.

— Да-да! — радостно подтвердил мальчик. — Мы договорились заранее и собираемся перетанцевать все пары, до одной!

С другой стороны от Эммы в окружении группы офицеров, что-то оживленно обсуждая, стояли мисс Осборн и мисс Карр. Вскоре самый представительный из военных направился к оркестру и заказал танец, а мисс Осборн подошла к своему нетерпеливому маленькому партнеру и торопливо проговорила:

— Чарлз, прошу прощения за то, что нарушаю договор, но два первых танца должна отдать полковнику Бересфорду. Уверена, что ты меня простишь. После чая непременно с тобой потанцую.

Не дожидаясь ответа, она вернулась к мисс Карр и тут же вышла в центр зала об руку с уверенным в собственной неотразимости полковником. Если в минуту счастья мальчик вызвал горячую симпатию Эммы, то в момент величайшего горя возбудил в ее душе глубокое сочувствие. Представляя собой картину безутешного разочарования, он стоял с пылающими щеками, дрожащими губами и устремленным в пол взглядом. Скрывая собственное унижение, миссис Блейк пыталась утешить сына напоминанием о втором обещании мисс Осборн. Но хотя мальчик с наигранным безразличием воскликнул: «О, мне все равно!» — весь его жалкий облик зримо доказывал, что на самом деле это далеко не так.

Эмма ни на миг не усомнилась и не задумалась, а просто подчинилась интуиции и тут же вступила в игру.

— Если пожелаете, сэр, буду счастлива танцевать с вами, — проговорила она и с самым непринужденным видом подала ему руку.