Сэндмен Слим

– Мне кажется, я разгадал один из твоих секретов.

– Какой именно?

– Я про камни, которыми ты лечил нас с Аллегрой. Они же стеклянные, правильно? Я думаю, эти стеклышки от сосуда, про который рассказывала Аэлита. Стекло, полное Божественного света. Где ты их взял?

– На «eBay» можно найти что угодно.

– Или у мистера Мунинна, – подает голосок Кэнди.

– Без сомнения, у него можно найти кое-какие хорошие вещи.

– Зачем они тебе понадобились? – спрашиваю я. – Ты не похож на хиппи из секты Нью Эйдж. И ты кажешься довольно умным. Почему бы тебе не устроиться обычным врачом?

– Почему я с тобой до сих пор разговариваю? Обсудим все, когда позволишь вытащить из тебя пули.

– Тогда не стоило использовать на мне камни. Я их больше не чувствую.

– Почувствуешь. – Доктор продолжает ходить по смотровой, убирая всякие мелочи. Он осматривает их, прежде чем передать Кэнди. Иногда роняет на пол, неловко манипулируя одной здоровой рукой. Кэнди прислоняется к краю смотрового стола, и я подбираю ноги, чтобы она могла сесть. – Продолжай в том же духе, и ты почувствуешь их очень скоро. – Кински подбирает несколько зеленых стеблей с маленькими белыми цветочками. Кэнди наклоняется и забирает их у него. – Видишь? Я же говорил, что у нас еще осталась чемерица.

– Потому вы здесь и доктор, – отвечает Кэнди.

Док смотрит на меня, скрестив руки на груди.

– Может, не стоило так с Эженом? Он заступился за тебя. Здесь очень многие мечтают, чтобы тебя отправили туда, откуда ты пришел, но он за тебя заступился.

– И ты мечтаешь?

– Я еще не решил.

– Наверное, поэтому я не уверен, можно ли позволить тебе себя резать.

– Представь, что при этом чувствую я, Сэндмен Слим.

В таком ключе я об этом не думал.

– Еще раз спасибо за помощь. Буду должен.

– К твоей коллекции добавился новый милый шрам, – говорит Кэнди.

Я потираю грудь. Она права. Возле сердца – там, куда вошел меч, – я чувствую почти заживший ожог.

– Да уж, недурно. Думаю, после такого у меня появится иммунитет к ядерному удару. – Сердце Кэнди успокоилось, но зрачки все еще расширены. – Слушай, я вел себя как мудак той ночью. Не надо было говорить с тобой так грубо. Прости.

– Все нормально. Нефриты пугают большинство людей.

– Но только не меня. Я в этом кое-что смыслю. В Нижнем Мире я встречал демонов, которые были в сто раз человечнее, чем большинство людей, с которыми я общался здесь. А бывало, сталкивался с человеческими душами, которые были злобнее и коварнее, чем сам Ад. Поэтому грубить тебе с моей стороны было вдвойне дерьмовей. Будь здесь отец, он дал бы мне пощечину. Полностью заслуженную.

– Я тебя прощаю. Уроды должны поддерживать друг друга: кровосос, который не пьет кровь; человек, вообразивший себя Тасманийским Дьяволом верхом на танке; и доктор-колдун с одной рабочей рукой…

– А почему ты не воспользуешься стеклом, чтобы вылечить себя самого? – спрашиваю я у Кински.

Он качает головой:

– Они не со всеми работают одинаково и не могут исправить всё. У меня есть травы и заморозки. Я справлюсь.

– Забавно, что на тебя напали те, кто не совсем понимает, чего хотят. Точно так же, как на меня.

– Ты имеешь в виду ангела? – спрашивает Кэнди.

– Ага. То она жестко требует с ней сотрудничать, то становится блаженной, как мать Тереза. А через минуту впадает вдруг в истерику, орет «мерзость!» и втыкает в меня меч.

– Ты уверен, что она кричала именно «мерзость»?

– Она проорала это слово мне в лицо. Конечно, я уверен.

Кэнди морщится и говорит:

– Иногда ангелы бывают таким придурками!

– Ты права, дорогая, – говорит Кински. – Слушай, тебе ведь придется теперь постоянно оглядываться. Сегодня Эжен сумел остановить Аэлиту, но это не значит, что у него это получится в следующий раз.

– Думаешь, она за мной придет?

– Ангелы очень редко употребляют слово «мерзость». Ты для нее теперь – грязь с самого дна. Хуже демона.

– Значит, если до меня не доберутся Паркер с Мейсоном, демоны или агенты национальной безопасности, то это обязательно сделает ангел?

– Ты забыл Саб Роза, – напоминает Кэнди.

– Спасибо, солнце. И Саб Роза тоже.

– Ты всегда можешь прийти сюда, если станет слишком жарко. Я знаю людей, которые помогут тебе выбраться из города, – говорит Кински.

– Буду об этом помнить. – Я соскальзываю со стола и пробую встать на ноги. И что бы вы думали? Я не падаю, и мне не хочется блевать. Вроде бы мелочи, но они делают жизнь особенной. – Мне надо идти. Не знаешь, как вызвать такси?

– Кажется, есть записанный номер в столе. Пойду гляну.

Он уходит, и мы с Кэнди остаемся в смотровой наедине. Она встает со стола и приносит пластиковый пакет, полный чего-то похожего на перегной.

– Доктор хочет, чтобы ты заваривал это и выпивал утром и вечером два раза в день, пока пакет не закончится. Не волнуйся. На вкус это не хуже вареного коврика.

– Спасибо. Это то, что доктор дает тебе, чтобы отучить быть нефритом?

– Мой чай гораздо гаже.

– Ну и как тебе жизнь в завязке?

– Трудно сказать. Один день сменяет другой…

– Тебя укусили или что? Как вообще становятся нефритами?