Сенешаль Ла-Рошели

Сейчас их будут бить, жестоко и больно. Ничего не спрашивая и не требуя. Потом сделают перерыв. После чего сделают вид, что собираются продолжить. Слабые жертвы ломаются, просят пощады, каются в грехах. После чего отвечают на вопросы без запинки.

Третьим ко мне подвели плечистого мужчину невысокого роста с курчавыми, светло-каштановыми волосами и старым, побелевшим шрамом через лицо. Было ему лет сорок. Одет в старую рубаху и застиранные порты, превратившиеся из черных в серые. Судя по нагловатому выражению лица, бывший бригант.

— Здравствуй, шевалье! — поприветствовал он с нагловатой усмешкой, за которой прятал страх. Ему хорошо были слышны стоны двух подельников, обрабатываемых моими людьми. — Зачем я тебе понадобился?

— Хотел повесить за разбой, но, думаю, мы с тобой договоримся, — ответил я.

— О чем? — поинтересовался бывший бригант.

— Сдашь мне всех, кто участвовал в нападении, покажешь, где прячете награбленное, отпущу, — пообещал я.

— Я бы поверил тебе, да не дурак! — сплюнув, произнес он.

— Зря, — сказал я. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы Венецианец нарушал свое слово?!

Разбойник посмотрел на меня с интересом.

— Воевал я против тебя в Руэрге, — признался он.

— Бог даст, еще раз повоюешь, — молвил я. — Так что?

— Тогда мне сюда возврата не будет, — сказал разбойник.

— А тебя здесь что-то держит?! — поинтересовался я.

Бригант — это стиль жизни, который требует постоянного перемещения в пространстве. Оседают только покалеченные и старые. Да и то обычно в монастырях. Если не накопил сам, товарищи скидываются ему на вступительный взнос.

— Да не так, чтоб очень, — ответил он.

— Покажи, кто еще из этой деревни, а когда привезут и похоронят убитых, поедем дальше, — предложил я.

— А чего, покажу! — отчаянно произнес он. — Надоели мне эти крестьяне!

На каштане, который рос на краю деревни, мы повесили четверых участников нападения, включая двоих, порядком избитых. Остальные привезли на трех арбах трупы, которые похоронили в наскоро вырытой братской могиле на склоне выше деревни. Там было небольшое кладбище. Вместо крестов в изголовье стояли камни с обтесанной передней стороной, но без имен. Наверное, на всю деревню ни одного грамотного. Пока все это делалось, мои бойцы зарезали несколько баранов, сварили и запекли мясо и отобедали на славу. Прихватили мяса и в дорогу.

Следующая деревня лежала посреди большой долины. В этой было два с половиной десятка домов. Мы оцепили ее и до темноты зачистили, повесив еще полтора десятка человек. Жители деревни отнеслись к казни с тупой покорностью и нескрываемым любопытством. У них тут жизнь скучная. Телеги с товаром так и не нашли.

— В горах они, в пещере, — объяснил разбойник. — Там основное ядро шайки. Когда собираются напасть, сзывают помощников из деревень, а, поделив добычу, расходятся по домам.

Поэтому так долго и не могут извести тюшенов. Небольшому отряду на лошадях легко уйти от погони отряда тяжеловооруженных латников или спрятаться, а временные члены шайки выдают себя за обычных крестьян.

— Утром покажешь, где они, — решил я.

— Показать-то можно, да только к ним незаметно не подойдешь, а место там такое, что маленький отряд от целой армии сможет отбиться, — хитро ухмыляясь, сказал разбойник.

Я правильно понял его ухмылку, спросил:

— Что ты предлагаешь?

— Я могу провести к ним ночью, когда будут спать, если отдадите мне часть добычи, — предложил он.

— Получишь две доли бойца, — пообещал я.

Ночь была лунная, светлая. Чтобы меньше было шума, в горы пошли всего десять человек, не считая меня и разбойника. Логово тюшенов, действительно, располагалось в труднодоступном месте. Сначала мы шли по узкой дороге по ущелью. В конце его, под навесом из веток, стояли несколько телег. Дальше шла узкая тропа, по которой нам пришлось идти цепочкой. Ни караула, ни собак тюшены не имели. Неподалеку от пещеры на небольшом плато десятка два лошадей со спутанными ногами ели сено из двух стожков. Один жеребец заржал, почуяв нас. Его хозяин не услышал предупреждение или не обратил на него внимание. Конь решил, что сделал всё, что был обязан, после чего вернулся к сену.

Вход в пещеру был завешен невыделанной, воловьей шкурой. Она плохо гнулась и сильно шумела. Внутри было темно, воняло дымом, прокисшим вином и еще чем-то неприятным. В пещеру полез один разбойник. Он ночевал здесь несколько раз, знал, кто и где спит. Работать ножом тоже умел. Вернулся минут через двадцать. Дышал тяжело, будто таскал в пещере тюки с товаром. От него сильно разило потом и кровью.

— Вроде бы всех порешил, — сообщил он, вытирая длинный нож о воловью шкуру.