Сентябрь прошлого века. Сборник детективов

Впрочем, сейчас я об этом поступке не жалею. И, скажу откровенно, более всего, исходя из собственного самолюбия. Ну а еще, Макс, я говорил… Открытия должны делаться постепенно, и, если Евражкин окажется прав, пускай это открытие будет сделано очень и очень нескоро. Ведь оно может стать последним.

Он встал и вышел из-за стола, следом поднялся и я. Мы попрощались. Стернфилд уже повернулся к выходу из бара, когда я остановил его.

– Постойте, Сай. Простите, что я опять о том же. Мне только сейчас пришло в голову. В вашей собственной теории есть одно «но». Именно в вашей, а не Евражкина. Ведь, если последний прав хоть в чем-то, тогда получается, что все ваши измышления на эту тему – простите меня, не более чем команда, которую получает…

Стернфилд дослушал, не перебивая.

– Я знаю. Я и говорю о своей теории как об успокоительном лекарстве, на всякий случай. И в то же время, я верю в нее, и это может означать что угодно. Что угодно, – повторил он. – Прощайте, Макс.

– Счастливого пути, Сай.

Он повернулся и зашагал в сторону таможенного терминала.

Конец №1

для научно-популярных журналов

Далее следует конец №2

Стернфилд торопливо покинул бар и направился в сторону таможенного терминала. Он не любил, когда его провожал кто-нибудь, поэтому мы расстались у дверей.

Невысокий круглый человечек, сидевший через столик от нас, и так же присутствовавший на конференции, встал следом за Стернфилдом; двигался он куда быстрее, чем Саймон, и в конце коридора уже нагнал его. Стернфилд недовольно обернулся, тот задал Саймону какой-то вопрос. В ответ, Стернфилд пожал плечами и попытался уйти от разговора. Но ему это не удалось: остановивший его полез во внутренний карман пиджака, вынул что-то и показал эту вещь Стернфилду. Шум аэропорта как-то неожиданно стих и мне стали слышны последние слова человечка:

– Я попрошу вас последовать за мной.

– Не вижу необходимости, – отрезал Стернфилд.

Только сейчас я и разглядел – зрение у меня не ахти, вот и не заметил сразу – в руке человечка корочку распахнутого удостоверения. Насторожившись, я поспешил подойти поближе.

В этот момент, к ним присоединился рослый мужчина средних лет, он буквально рассек толпу, спешившую на самолет, чтобы вырасти за спиной у Стернфилда и произнести:

– Стернфилд, вы хотите публичного скандала? – ничего показывать он не стал, полагая, что и одного документа предостаточно. – Мы вам его устроим. Не хотите отвечать на вопросы сейчас, – будете говорить со следователем. А адвокат у вас будет только на время суда.

Стернфилд побледнел как полотно. Он обернулся к говорившему, – я как раз находился за спиной рослого мужчины, – но меня он не видел, подозреваю, что он не видел никого, кроме этих двоих.

– Вы меня обвиняете?

– Разумеется, – ответил высокорослый, точно речь шла о деловом предложении. – Поэтому и хотим поговорить по душам.

Стернфилд дал себя отвести к окну. Оба агента и не собирались удаляться в укромное место, их окружала непроницаемой стеной глухая ко всему толпа, двигавшаяся в броуновском беспорядке. Я присел неподалеку, за колонной, и принялся просматривать свежий номер «Гардиан». Голос высокорослого доносился до меня вполне различимым.

– И давайте начистоту. Вы прибыли сюда уверенным, что следствие закончено, но это далеко не так. Выясняются новые факты, которые вынуждают пересмотреть решение коронера. Дело будет передано в суд.

– Это убийство первой степени, – произнес остановивший Стернфилда человечек, – В лучшем случае, вам грозит двадцать лет.

Стернфилд начал что-то говорить, ему не дали.

– Не возражайте, – тем же ровным голосом сказал высокорослый. – Дело-то на редкость простое. Февраля, двадцать третьего числа, вы, Саймон Харрис Стернфилд, совершили преднамеренное убийство вашего коллеги по работе в Гринфорд-Вилладж русского ученого-диссидента Ефима Евражкина. – Имя и фамилию высокорослый произнес с ударением на первом слоге. Газета выпала у меня из рук, листы ее разлетелись по полу. Несколько секунд я сидел неподвижно, не в силах преодолеть оцепенение и нагнуться за ней. – Вы сделали это с единственной целью – из желания завладеть материалами незадолго до этого совершенного Евражкиным открытия, – он весомо помолчал и, отметая последние сомнения, продолжил без вопроса в голосе. – Вам будет угодно услышать отчет о событиях того дня? Извольте. В восемь ноль девять после полудня вам позвонил Евражкин с телефона, установленного у него дома, звонок и запись разговора, продолжительностью одиннадцать минут, зафиксированы в отчете. Вы договорились о встрече, в половине девятого, он должен был зайти к вам. Но вместо того, чтобы дожидаться его дома, вы отправились на автомобильную стоянку, расположенную в ста метрах от вашего дома, сквозь которую, как вы предполагали, должен пройти Евражкин. Согласно показаниям свидетелей, на день Благодарения вы поспорили с ним по поводу одной идеи, и Евражкин, желая доказать свой выигрыш, намеревался поделиться с вами результатами завершенных исследований.