Сентрал-парк

Через неделю-другую после выписки из больницы отец повез меня в Италию и в Португалию. Потом, в начале весны, Сеймур взял отпуск и отправился со мной в Лос-Анджелес и в Сан-Франциско. Весь этот калейдоскоп впечатлений позволил мне кое-как пережить самый тяжелый период.

При малейшей возможности я вернулась на работу, хотя первые полгода была сама не своя. Сеймур возглавил вместо меня «группу Шефер», а я довольствовалась ролью ответственной за правильную компоновку уголовных дел. Целый год я наблюдалась у психиатра, специалиста по преодолению посттравматического шока.

Мое положение в уголовной полиции было шатким. После неудачи дела Эрика Вона на меня взъелась Тайландье. При иных обстоятельствах меня бы попросту уволили, но мне помог интерес ко всей этой истории со стороны прессы. Журнал «Пари матч» посвятил моей драме целых четыре страницы, превратив мое фиаско в романтический сюжет, в котором я играла роль парижской Кларисы Старлинг[7], рисковавшей жизнью ради изобличения опаснейшего преступника. Министр внутренних дел даже наградил меня почетной медалью за самоотверженность и отвагу. Внимание прессы и моя слава заставляли коллег скрежетать зубами, зато позволили мне и дальше заниматься моим ремеслом.

* * *

После выпавших на мою долю испытаний я так полностью и не оправилась, хорошо хоть, что выжила. Часть меня выгорела, умерла. Прошлое продолжало меня терзать, но я держалась на плаву благодаря близким людям, не позволявшим мне пойти ко дну.

Поля и моего младенца больше не было в живых. В моей повестке дня больше не существовало любви. Но где-то на дне теплилось ощущение, что эта история еще не доиграна до конца, что у жизни заготовлен для меня новый сюрприз.

Я пробовала жить урывками. Моя жизнь смахивала на картину импрессиониста, потому что тоже состояла из разной чепухи: прогулки по залитому солнцем лесу, часового бега трусцой по пляжу, ласкового отцовского словечка, смеха в обществе Сеймура, бокала сен-жюльен на террасе кафе, первых весенних почек, встреч по выходным с подружками студенческих лет, раскопанного на прилавке букиниста томика Уилки Коллинза…

В сентябре 2012 года я опять возглавила свой отдел. У меня сохранился интерес к работе, страсть к расследованию никуда не делась, и «группе Шефер» целый год везло: мы щелкали все порученные нам дела, как орешки. «Группа мечты» во всей красе!

Колесо жизни вертится быстро. Три месяца назад, в начале лета 2013 года, я полностью вернула доверие коллег, поверила в себя, опять завоевала уважение тех, с кем работала.

И опять со всей остротой почувствовала, что мне еще есть чего ждать от жизни.

Мне в голову не приходило, что это приобретет вид обрушившегося на меня нового жестокого испытания.

22 Вон

Ночь, приди, час, пробей.

Гийом Аполлинер «Мост Мирабо»

Теперь в машине зверски дуло со всех сторон. Хлипкая изоляционная лента оторвалась, пластмассовый щит, заменивший разбитое заднее стекло, теперь держался на честном слове, и в зияющую дыру врывался настоящий тайфун. Под ногами стояли лужи, сиденья промокли.

– Почти добрались! – объявила Алиса, перекрывая шум стихии.

Карта у нее на коленях тоже пропиталась дождевой водой и грозила расползтись.

Они медленно миновали перекресток со сломавшимся от грозы светофором и сразу за ним увидели желанную вывеску заправки с магазином, пламеневшую в ночи.

Они затормозили перед двумя колонками, Гэбриэл дважды просигналил, обозначая свое появление. Старый заправщик в плаще, под зонтом, прошлепал по лужам и наклонился к водительскому окну.

– К вашим услугам! Я Вирджил.

– Можно полный бак?

– Конечно. Вам бы еще заднее стекло поменять…

– Хотя бы закрепите чем-нибудь то, что есть.

– Попробую. А вы пока зайдите внутрь, погрейтесь.

Они выбрались из машины и шмыгнули под козырек. Поливаемые дождем, они толкнули дверь и оказались в шумном людном помещении, разделенном надвое. Справа располагался традиционный магазин со скрипучим паркетным полом и старомодными полками, заставленными местным товаром: вареньем, кленовым сиропом, медом и всевозможной выпечкой с добавлением тыквы. Посередине левой половины зала находился кольцевой прилавок, за которым царила почтенная особа, раздававшая тарелки с омлетом, яичницей с беконом, картофельными оладьями и безостановочно наливавшая в кружки домашнее пиво.

Обстановка была домашняя, добродушная, здесь царили устоявшиеся порядки, перед которыми пасовал неуютный внешний мир. Стены были сплошь завешаны афишами рок-н-ролла 50-х годов. Этот дайнер настолько выбивался из правил наступившего века, что появление перед здешней публикой Чака Берри, Билла Хейли с его «Кометами» или Бадди Холли показалось бы вполне в порядке вещей.

Алиса и Гэбриэл примостились друг напротив друга в глубине зала, где загибалась барная стойка, на круглых обтянутых красной кожей табуретах.

– Чем вас угостить, голубки? – спросила монументальная хозяйка заведения, подавая гостям два залитых в пластик меню.

Голода они не испытывали, но смекнули, что придется что-то заказать.