Сепар

– Нет, – сказала Варвара. – Я в Россию поеду. Я узнавала. Беженцев завтра в автобусе в Россию везут.

– А куры? – спросила Тося.

– Я затем и пришла. Возьми их себе.

– А щенок?

– А щенок – со мной.

– Тебя со щенком никуда не возьмут.

– Возьмут. Я его в сумку спрячу.

– Зря ты бежишь! – сказала Тося. – Наши ребята отгонят иродов.

– Я не могу! – тоскливо сказала Варвара. – Я не могу больше слышать этот гром. Я с ума сойду от страха.

– Мне тоже страшно, – сказала Тося. – И Машке страшно. Но мы никуда не побежим. Даже в Россию. И потом, ты уверена, что мы там нужны?

Эта фраза застряла в сознании Варвары как заноза.

– Может, мы там и не нужны, – бормотала она себе под нос, – но она нам нужна. Это как воздух.

Рано утром Варвара накормила щенка, засунула его в большую сумку, в стенках которой концом ножа заботливо провертела дырочки, чтобы ему было легче дышать, и покинула свой дом, где прожила много счастливых и спокойных лет. Ещё она взяла с собой тряпки, зубную щётку, гребешок, бутылку молока, бутылку воды, буханку хлеба и две алюминиевые плошки: себе и Графу. День застал их в дороге по пути к границе с Россией.

Первое, что Варвара сделала, когда они очутились по ту сторону границы, она вынула щенка из сумки и в сторонке от посторонних глаз вылила то, что накопилось на дне за часы их путешествия. Затем она вытерла сумку и щенка тряпками, накормила его хлебом с молоком, снова спрятала малыша в сумку, а уж потом направилась к палатке, внутри которой стоял стол, а за столом сидела молодая чиновница со списком мест, куда отправляли беженцев. Варвара не глядя ткнула пальцем в список и попала на Тулу. Варваре было всё равно, куда ехать. Да хоть в Сибирь, лишь бы там не стреляли.

А дальше начались настоящие мытарства. Щенка приходилось постоянно прятать: от соседей по плацкарту, от контролёров, от всякого недоброжелательного глаза. А щенку хотелось резвиться, бегать и прыгать, ему вовсе не хотелось смирно сидеть в тёмной сумке, провонявшей его мочой. Конечно, без щенка Варваре было бы куда легче, но щенок был, щенок существовал, и Варвара и за миллион рублей не рассталась бы с ним.

Когда они добрались наконец до Тулы, волонтёры поселили Варвару в захудалом общежитии, почему-то именуемом хостелом, по четыре человека в комнате и с удобствами на этаже. Когда соседи по комнате выяснили, кого прячет Варвара в сумке и выпускает по ночам побегать, они дружно выразили протест, пожаловались волонтёрам, и те предложили Варваре либо избавиться от щенка, либо покинуть помещение. Варвара выбрала последнее. Волонтёры посовещались, сунули ей в руки пятьсот рублей, дали старенький ошейник с поводком, поношенную тёплую куртку в предверии будущей зимы и посоветовали присоединиться к группе людей, отправлявшихся в Астрахань на заработки. Варвара приняла дары «волхвов» с благодарностью. Она положила деньги в карман, прокрутила в ошейнике, который оказался велик, добавочную дырку. Отмыла сумку. Наутро вместе с группой других беженцев и россиян, желающих подзаработать, она села в автобус, и их повезли в Астраханскую область собирать арбузы и овощи.

И снова начались мытарства. Останавливался автобус нечасто и ненадолго, а щенок писался часто. Снова и снова Варвара выслушивала от соседей по автобусу нелестные замечания в свой адрес и в адрес щенка, но, сжав зубы, она молчала и терпела. Она и не такое была готова вытерпеть, лишь бы не разлучаться с Графом.

На место они прибыли поздним вечером. Их высадили возле длинного деревянного барака, стоявшего прямо на краю поля. Вход в барак освещался тусклой лампочкой на одиноком фонарном столбе. Внутри барака были нары. На нарах были набросаны старенькие ватные одеяла, давно утратившие первоначальный красный и синий цвет, валялись в изголовьях серые ватные подушки. Все это Варвара разглядела в слабом свете двух голых лампочек под потолком. Женщины заселили левую сторону барака, а мужчины – правую. Сортир типа «скворечник» был за бараком, один на всех. Дверь болталась на одной кожаной петле. На торцовой стене барака были укреплены два пластиковых рукомойника. Под ними – оцинкованные вёдра. Это были все доступные удобства. Варвара разместилась на нарах поближе к двери, чтобы было удобно быстро выводить Графа, когда ему понадобится.

Поначалу она была удручена тем, что увидела. Такие бараки она видела лишь в старом кино. Но, лёжа на ватном одеяле и прижимая к себе щенка, она наслаждалась покоем и тишиной, затем незаметно заснула.

Жизнь постепенно наладилась. Август был жарким, но рядом с полем текла река – как сказали Варваре знающие люди, рукав дельты Волги. После работы в поле можно было помыться и искупаться. И постирать. Варвара целыми днями, прикрыв голову косынкой, собирала то баклажаны, то огурцы, то кабачки, то морковку, то лук. А потом пошла картошка. Овощи можно было брать понемногу с собой и добавлять к перловой каше с тушёнкой, которую выдавали из общего котла. Тушёнку Варвара вылавливала из каши для Графа.