Септимий Север. Африканец на Палатине

Побеждённый претендент укрылся в Антиохии, но она никак не могла стать ему надёжным убежищем. Прибыв в город верхом на могучем коне, которому, очевидно, он и был обязан спасением, Нигер, как обнаружилось, мог положиться только на совершенно незначительное число сторонников. Потому, не надеясь более на какой-либо успех, он попытался продолжить бегство, но и тут удача была не на его стороне. По сообщению Диона Кассия, доверие к которому присутствует в историографии⁵¹, Нигер пытался достигнуть Парфии, но был перехвачен преследователями, убит и обезглавлен. В то же время Геродиан пишет, что тот скрывался в каком-то пригороде Антиохии, где был найден преследователями и обезглавлен⁵². Сходные сведения имеются у историка IV века Аммиана Марцеллина: «Так некогда Песцений Нигер, которого римский народ неоднократно призывал на спасение гибнущего государства, благодаря промедлению в Сирии, был побежден Севером у Исского залива в Киликии, где Александр разбил Дария, и, будучи обращён в бегство, пал от руки простого солдата в одном из пригородов Антиохии».⁵³ Север, направлявшийся в Сирию и получивший известие о гибели соперника, приказал отрубленную голову злосчастного претендента на Палатин доставить к стенам непокорного Византия, там насадить её на копьё и, высоко подняв, показать осаждённым, дабы они убедились в полной бессмысленности сопротивления. Однако упрямый город решил не сдаваться. Север не стал здесь задерживаться, хотя и был крайне раздражён, но сирийские дела представлялись ему куда более важными. Должно было навести порядок в освобождённых от сторонников Нигера провинциях и разобраться с ситуацией в Месопотамии, где резко возросла активность Парфии, а вассалы Рима повели себя неподобающим для своего статуса образом.

Прибыв в Сирию, император прежде всего произвёл её административный передел. Провинция была разделена на две части: северная стала называться Келесирией, наместник её должен был назначаться сенатом; южная Сирия с Финикией образовали императорскую провинцию Финикия. В первой располагались два легиона, во второй – один. Первым наместником Финикии стал Тит Манилий Фуск⁵⁴. Далее Север занялся наказанием тех, кто был сторонником Нигера или же таким казался. По словам Диона Кассия, из-за такого рода обвинений пострадали многие люди, Нигера никогда не видевшие и ничем ему не содействовавшие⁵⁵. Дело было в том, что принцепс очень нуждался в деньгах, поскольку война на Востоке оказалась делом, не только не лёгким, но и очень дорогим. А казна Империи и до этого пребывала в печальном состоянии. Карая тех, кто был причислен к его противникам, Север постарался соблюсти клятву, данную в сенате: ни один из римских сенаторов не был казнён. Но вот неприкосновенностью собственности он решительно пренебрёг. Многие лишились своих состояний и были отправлены в ссылку на различные острова. Особо пострадали те, кто прямо финансово поддерживал Нигера, причём независимо от того, делалось это добровольно или же принудительно. Наказание касалось как частных лиц, так и общин. Деньги взыскивались в четырёхкратном размере пожертвованных Нигеру сумм. Севера не смущало, что жестоко ограбленные люди и целые общины клянут его последними словами за откровенный грабёж. Главное – деньги поступали в казну. Но в некоторых случаях Север проявлял великодушие, оценив правдивость и смелость подсудимого. Дион Кассий приводит пример с сенатором Кассием Клементом, отважно возвысившим свой голос против очередной несправедливости: «Кассий Клемент, сенатор, когда его судили в присутствии самого Севера, не стал скрывать правду, но смело заявил примерно следующее. «Я, – говорил он, – не был знаком ни с тобой, ни с Нигером, но, оказавшись в его окружении, вынужден был приспосабливаться к наличным обстоятельствам, не ради того, чтобы воевать против тебя, а чтобы низложить Юлиана. Поэтому я не совершил никакого преступления ни тогда, когда я сначала стремился к той же цели, что и ты, ни потом, когда я не перешёл на твою сторону, отказавшись покинуть того человека, с которым мне однажды по воле божества суждено было оказаться. Ведь и тебе бы не понравилось, если бы кто-то из тех, кто сейчас заседает рядом с тобой в суде, предал тебя и переметнулся на его сторону. Поэтому не на личности наши смотри, не на наши имена, но на самую суть дела. Ибо всё то, за что ты нас осудишь, ты можешь вменить в вину и себе самому, и своим друзьям; и пусть даже ты совершенно неуязвим для судебного обвинения и приговора, тем не менее, в памяти людей, которая сохраняется навечно, ты останешься тем, кто обвинял других в том, к чему сам был причастен». Север, восхищённый такой смелостью его речи, позволил ему сохранить половину своего имущества».⁵⁶

Восхитился Луций, думается, искренне, но беззаконие убавил лишь наполовину. Что делать, забота о казне…