Септум (СИ)

— Если тебя что-то мучает, ты ведь знаешь, что всегда можешь поделиться со мной этим, верно?

— И ты наставишь меня на путь истинный? — улыбнулся.

— Естественно. Ещё и мотивирующего пинка дам, чтоб скорости на этом пути прибавить.

— Помнишь… — начал я неуверенно, не зная, стоит ли поднимать опять эту тему, — того парня с кольцом в носу?

— Твой Септум? Конечно помню.

— Не мой, — зачем-то глупо одёрнул его я и замолк, гипнотизируя взглядом чай на самом дне чашке.

— Ты снова его оскорбил?

— Не совсем… Но… в общем-то, да. Я был зол и сказал то, чего не стоило.

— Зол? — удивился. — Как тогда, когда рассказывал мне, что он курит? Подобные случаи прям один на миллион. Обычно ты очень сдержан.

— Да. Обычно. Мне жаль, что именно в этот раз я не сдержался.

— Так успокой свою совесть — испеки ему ещё один торт. В чём проблема?

— Не уверен, что это правильно.

— Не хочешь забрать свои слова назад?

— Хочу. Но ведь он всё равно после этого продолжит курить. Это никак на него не повлияет, понимаешь? — поднял полный отчаянья взгляд на друга.

— Хосок, — тот вздохнул и озадаченно почесал бровь. — Честно говоря, я вовсе тебя не понимаю. Я ведь в курсе, что ты и до этого пересекался с курящими людьми, и был с ними очень даже мил и любезен. Даже когда курил я, ты конечно старался как-то воздействовать на меня, но никогда не чмырил из-за этого. Так почему в этот раз сигареты стали такой большой проблемой?

Я на несколько секунд задумался, снова уставившись в окно.

— Просто… другие мне безразличны, потому я не углубляюсь слишком в их суть и в их жизнь, — произнёс тихо и громче добавил: — А ты всегда вытворял какую-то хренотень. Я привык, — пожал плечами.

— Вот видишь! Видишь! — взбудоражился тот, начав даже пальцем в меня тыкать. — Раньше ты мне такого никогда не говорил! «Вытворял какую-то хренотень», — передразнил. — Ты говорил иначе, что-то вроде «ты поступаешь неправильно», «не порти свою жизнь», «одумайся, друг». Ты всегда был более мягким и тактичным.

— Хочешь сказать, что я испортился?

— Нет-нет, — замотал головой. — Ни в коем случае. Я думаю, что это наоборот хорошо, что ты стал прямо выражать свои мысли, а не ходить вокруг да около на цыпочках.

— С кем поведёшься, от того и наберёшься, — изрёк я нудно, тоскливо-умирающим тоном. — Не зря ведь так говорят. Так что это всё ты виноват.

— Не похоже, что это моё влияние.

— А чьё? Соседа сверху? С тобой я провожу больше всего времени.

— Ладно, как скажешь. Приму это тяжкое бремя ответственности на свои хрупкие плечи.

— Так что мне делать с ним? — напомнил я, к чему вообще разговор заводился.

— Я бы на твоём месте уже конечно давно забил на того парня. Но если ты чувствуешь себя виноватым и это тревожит тебя, иди и извинись. Избавься от этого груза. Курение — не смертный грех. Постарайся относиться к этому проще. Если не получается, просто игнорируй этот факт, представь, что курит он не тут, а в некой параллельной вселенной, которая тебе просто приснилась. Когда рядом с ним, просто абстрагируйся от мыслей о курении. Думаю, со мной ты поступал всегда аналогично.

В этот раз я остро ощущал, что это именно те слова, которые я хотел услышать. Сказанное другом неимоверно порадовало, воодушевило и стало для меня неким облегчением. Курение — не смертный грех. Я тоже старался себя в этом убедить. Но боялся, что это слишком необъективно и нуждался в чьём-либо подтверждении и одобрении.

Сразу после этого разговора я отправился в книжный, проведя там не менее часа, стараясь непременно выбрать самую лучшую книгу, чтобы в этот раз уж точно порадовать Септума своим подарком.

Я выскакивал на улицу каждый раз, когда не было покупателей, а когда были — безустанно косился в окно. Но проходили дни, а Септума так и не было видно, и толстый том с яркой обложкой продолжал одиноко лежать в полупустом рюкзаке.

Было ещё светло, когда снова в очередной раз хлопнула дверь. Я даже головы не поднял, продолжая уже по привычке просматривать в телефоне новостные заголовки.

— Где тут пластырь? — голос был хриплым, измученным и знакомым.

— Септум… — пробормотал я и только после этого взглянул.

Тот держал грязный рюкзак с оторванными лямками, прижимая к животу, а его руки и лицо были полны царапин и ссадин. Даже в длинной чёлке запеклась кровь.

— Что случилось? — я испуганно подорвался с места и замер с поднесёнными к его лицу руками, не решаясь коснуться.

— Пластырь у тебя в магазине есть? — он неловко одёрнул испачканную кофту.

— Есть, есть, — я схватил с витрины целую упаковку, а потом вернулся к нему и за запястье потянул за собой.

Тот негромко ойкнул от боли в руке, но послушно последовал за мной и позволил усадить себя на табурет.

— Тебя побили? — спросил я, запрокинув его голову вверх, придерживая за подбородок и аккуратно обтирая лицо влажной салфеткой.

Я старался быть максимально спокойным, но от стремительно нарастающий внутри ярости подрагивали руки.

— А ты наблюдательный, — язвительно хмыкнул, но, когда я наклонился ближе, рассматривая царапины, смущённо примолк, отведя взгляд.