Септум (СИ)

— Почему же чушь? — он не спешил подняться. — Как правда может быть чушью? — его тон стал нахальным и развязным. — Или ты хочешь сказать, что жалеешь о своих словах? — и насмешливый взгляд из-под пепельной чёлки.

— Да, жалею, — уже спокойнее согласился я.

Я чувствовал, что и в этот раз явно переборщил. Мало того, что на руке парня полосками алел след от моей руки, так я ещё и на пол посмел его толкнуть. И это при том, что ему и без меня уже неслабо сегодня досталось. Мне стало действительно стыдно. Настолько стыдно и неудобно, что хоть прямо сейчас на колени падай, вымаливая прощение.

— Не похоже, что ты хочешь извиниться, — фыркнул Септум всё также ехидно и демонстративно оглянулся по сторонам, — я не вижу здесь книги.

— Есть книга, — я полез в рюкзак.

Парень выглядел сконфуженным, словно никак не ожидал такого поворота.

— Ты не можешь теперь взять и забрать свои слова назад, поздно, они уже на моём теле, — продолжил упрямиться, однако тон его уже не был таким самоуверенным.

— Я получу зарплату — и мы пойдём в салон, — я смягчился, — и забьём их чем-нибудь симпатичным, — присев с ним рядом, предложил радушно. — Что тебе нравится? Хочешь, набьём галактику? — указал на обложку книги, где был изображён космос. — Цветную.

— Это дорого, — буркнул хмуро.

Он то поднимал, то опускал глаза, а его щеки горели лихорадочным румянцем.

— Какая тебе разница? Платить-то буду я.

— Сомневаюсь, что ты хорошо здесь зарабатываешь. Как после таких растрат выживать собираешься?

— Мне показалось или ты волнуешься за меня? — поинтересовался насмешливо.

— Вот ещё! Это просто вынужденная вежливость, — толкнув меня в плечо так, что на этот раз на задницу приземлился я, он поднялся с пола и схватил свою кофту. — Я могу уже наконец одеться?

— Кофту можешь надеть. А вот штаны… — протянул, окидывая его нарочно похотливым взглядом.

— Эй! — он торопливо прикрылся кофтой, будто боялся, что я реально могу наброситься на него прямо здесь и сейчас. — Я не стану их снимать! Ни за что! Это слишком!

— Почему? Ты можешь меня чем-то шокировать? У тебя там всё не так, как у других? — пошло усмехнулся.

Я говорил это, а у самого словно коротило в мозгу от собственных слов, настолько чуждым это было мне и несвойственным.

— Прекрати, — он насупил брови, снова краснея. — Звучит странно.

— Возможно, там есть раны, которые надо обработать, — решил я поскорее оправдаться.

— Да всё нормально. Хватит этой псевдозаботы.

— С чего ты взял, что она псевдо? — я состроил обиженную мину и поднялся, отряхивая брюки. — Я вообще-то тебе вон даже книжку прикупил, а ты…

— Если ты не заметил, я даже ещё не принял её в качестве дара и извинений, — горделиво вздёрнул подбородок, отвернувшись от меня. Это выглядело так капризно и так по-детски, что я еле сдержался, чтобы не расплыться в улыбке от умиления.

— Так принимай, — небрежно сунул ему её в руки.

Около минуты тот крутил книгу в руках, с заметным интересом изучая обложку и аннотацию.

— Тебе повезло, — заключил в итоге. — Я такую не читал.

А потом неожиданно открыл книгу где-то на середине и, прикрыв глаза и зарывшись в неё носом, глубоко вдохнул.

— Люблю запах свеженапечатанных книг, — пояснил смущённо, наткнувшись на мой недоумённый взгляд, и захлопнул книгу.

— Ясно, — я снисходительно закивал.

— Не смотри на меня так, словно я какой-то странный.

— Да нет, я так не думаю, — заверил его. — Всё нормально. С кем не бывает. Мне вот запах крови нравится.

— Больной.

— Так что иди ко мне, хочу тебя ещё понюхать, — я направился к нему, протянув вперёд руки на манер зомби

— Извращенец! — он шлёпнул меня по ладони и неожиданно улыбнулся.

Кажется, я впервые видел его улыбку, наверно оттого и сердце забилось так учащённо.

— И нюхать уже нечего, ты сам всё вытер, — продолжил он. — Обломись.

— Иди сюда, — поддавшись неожиданному порыву, я привлёк его, насильно прижимая к себе.

— Ты что делаешь?! — тот стал испуганно брыкаться.

— Да тише ты. Я всего лишь обнимаю тебя.

— Не нужно меня обнимать!

— Успокойся. От объятий детей не бывает.

— У двух мужиков вообще детей не бывает, если что, — ворчливо отозвался он, но перестал сопротивляться и уткнулся мне носом в плечо.

Я всегда любил обнимать людей. Ведь объятия — это одновременно и уют, и спокойствие, и поддержка. Нет ничего более согревающего, чем объятия. Нет ничего, что бы сближало людей больше, чем объятия. Но впервые для меня эти объятия были настолько приятными. Мне хотелось прижать к себе Септума настолько сильно, чтобы аж рёбра проломились и он заполнил собой всю мою грудную клетку.

— Ты простишь меня? — негромко спросил я, мягко похлопывая его ладонью по спине.

— Мне было слишком обидно.

— Понимаю.

— Не понимаешь.

— Я идиот.

— Да. То есть нет, — поспешил он исправиться, — ты ведь был прав.

— Я просто был зол. Поэтому и ляпнул такое. На эмоциях человек хочет выразить именно эмоции, а не свои мысли, понимаешь? Человек может говорить всякую ерунду, совершенно так не считая на самом деле. Просто потому что цель донести именно эмоцию, а не суть.

— Звучит почти убедительно.

— Ты не на дне, ты очень высоко в моих глазах.

— Почему?