Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь

Во всех четырех произведениях поэта “Гавейна” герои показаны живущими исключительно в соответствии с ценностями земного мира. Сами по себе эти ценности могут быть замечательными, могут воплощать целый ряд прекрасных человеческих качеств — от здравого смысла до героической храбрости — и составлять кодекс поведения членов идеального средневекового общества, каким является двор короля Артура. Однако главные персонажи всех четырех поэм поначалу не предполагают, что напрямую столкнутся с ценностями более высокого порядка и сверхъестественными силами, которые укажут им на приоритет этих ценностей.

В “Чистоте” подобный конфликт выступает наиболее явно: приверженность людей греховным наслаждениям приводит к пренебрежению ими заветов Бога, и Он наказывает грешников. Кисть руки, которая пишет на стене дворца Валтасара непонятные слова, являет собой пример непосредственного вмешательства божественных сил в жизнь людей с целью напомнить им о высшей власти.

В “Сэре Гавейне” природа сверхъестественной силы, в лице Зеленого Рыцаря вторгающейся на рождественский пир в Камелоте, представляется наиболее таинственной, неопределенной и ускользающей. В отличие от других поэм она не имеет непосредственной связи с божественной силой. Вне зависимости от своей природы эта сверхъестественная сила обладает властью над людьми, однако они долго не хотят ее признавать. Давая слово Зеленому Рыцарю, Гавейн оказывается полностью зависим от той неведомой силы, которую воплощает его противник. Однако подчиняется он ей только по причине взятого на себя обязательства; быть покорным и послушным он не собирается. Он продолжает играть (автор “заставляет” его делать это) героическую роль, которая предписана ему как персонажу аллитерационной поэмы. Поэтому при поисках Зеленого Рыцаря он “не забывает” сражаться с драконами. Поэтому он едет навстречу своей судьбе, хотя прекрасно знает, что в конце пути его ждет смерть. Поэтому он готов немедленно сражаться с Зеленым Рыцарем после того как данное обещание было выполнено, но он остался жив. Однако попытки Гавейна не подчиняться неведомой силе, обусловленные стремлением к совершению поступков героического, даже трагического характера, оказываются тщетными. И героико-трагический образ оказывается освещен иронически.

Подобная двойственность, появляющаяся в результате совмещения традиции героического эпоса, во многом еще связанной с язычеством, и традиции рыцарского романа, включающей ярко выраженный элемент христианского мировоззрения, обусловливает зыбкость и неопределенность, которые являются характерными признаками как развития действия, так и трактовки ряда персонажей “Сэра Гавейна”. Поэт создает атмосферу неуверенности в дальнейших событиях, в романе много мест, вводящих читателя в заблуждение и подталкивающих к размышлению. «Совокупный эффект заключается в том, чтобы создать у читателя ощущение неопределенности относительно правил и законов, царящих в мире “Гавейна”»[160].

Романы Круглого стола обычно начинаются с пира на праздник весеннего обновления — Пасху или Троицу. Поэт нарушает традицию, открывая действие новогодним пиром. Таким образом, он сразу вводит элемент необычности, а все основные события в романе будут происходить в Рождество и на переломе года, когда возможны любые чудеса. При этом толчок развитию действия дает стандартный прием — обычно на пиру происходит удивительное событие либо кто-то рассказывает о таковом. В данном случае король Артур как бы провоцирует такое событие: он не собирается приступать к праздничной трапезе, пока не узнает о каком-либо удивительном приключении.

И в каждый радостный рождественский праздник

Никогда, нипочем не начинал он обеда,

Пока от кого-нибудь не услышит рассказа

О поразительном подвиге или поединке

Или иные изумительные истории

О добрых делах, о дальних странах,

О рыцарях странствующих, об их приключеньях (5).

Начало произведения совмещает в себе традиционную завязку и нетрадиционный момент времени, в который начинается действие. Такое соединение создает для аудитории элемент непредсказуемости относительно того, что и как будет происходить дальше. Удивительное приключение в Рождество таит определенную интригу, так как чудесность этого события обусловливается не только литературным каноном, но и тем фактом, что сами слушатели верят в реальность рождественских чудес. Это в определенной степени приближает литературное приключение к жизненному опыту аудитории, в чем состоит одна из главных задач автора “Гавейна”.