Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь

Гавейн пристыжен тем, что не вполне смог оправдать звание идеального рыцаря. Негодуя на “женские уловки” (97), подобно героям англо-саксонской поэзии он соизмеряет свои горести с трагедиями общечеловеческой истории, вспоминая Адама, Соломона, Самсона и Давида, каждый из которых был обманут женщиной. Однако добродушный Бертилак восхваляет доблесть и добродетели Гавейна, утверждая, что его ошибка невелика. Контраст между незначительностью допущенной ошибки и почти эпической по способам выражения трагичностью переживания Гавейна создает комический эффект. В результате удрученный рыцарь, исповедавшись перед бывшим противником, возвращается в Камелот и дает обет всегда носить зеленый пояс леди как знак своего падения. При дворе же рассказ Гавейна встречают смехом, и рыцари решают, что отныне все будут носить зеленую повязку к “доброй славе Круглого стола” (101). В последней строфе вновь возникает тема легендарного прошлого, автор обращается к тем же великим событиям — деяниям Брута, осаде Трои, — о которых упоминалось в первой строфе, “закольцовывая”, таким образом, произведение.

Три главных нарративных элемента, “вставленных” друг в друга, помещены, в свою очередь, в еще одну рамочную конструкцию — артуровского двора в Камелоте, а затем в еще более широкий контекст — легендарной истории Британии и всего человечества. При таком способе построения сюжета впечатление у аудитории от рассказа о единственном приключении героя получается более организованным, систематизированным и единым, чем в большинстве средневековых рыцарских романов. В них тот же эффект “воспитания” героя достигается за счет проведения героя через многочисленные испытания, в которых он познает необходимость достижения гармонии между велениями сердца и социальным предназначением рыцаря.

В “Сэре Гавейне” фактически сокращаются все “побочные” мотивы, которые не относятся напрямую к конкретной истории испытания Гавейна. В отличие от классических рыцарских романов, где первый — сказочный — тур занимает существенную часть, в “Гавейне” он ограничен лишь первой главой и единственным событием — отрубанием головы Зеленого Рыцаря. Сказочные мотив типа добывания невесты или “полцарства” отсутствуют; сказывается сокращение употребления таких мотивов в постклассический период развития жанра. Вместе с тем, вероятно и то, что романы XIII в., построенные по принципу нанизывания одного приключения на другое, “расшатали” двухступенчатую структуру рыцарского романа.

О приключениях, подвигах и противниках Гавейна во время поисков замка Бертилака автор упоминает мимоходом, в нескольких строках, как бы отдавая дань традиции, требующей изображения героических деяний странствующего рыцаря.

Вынужден был он в бой вступать
То с драконом, а то и со стаей волков,
То в темной теснине с туром он бьется,
То с медведем мрачным, то с диким вепрем,
То соскочит вдруг со скалы людоед... (31

)

Все внимание отдано построению сюжета, которое направлено на раскрытие смысла испытания Гавейна в его единственном приключении.

Центром всех рамочных конструкций являются сцены искушения, которые, таким образом, выделяются как наиболее значимая часть произведения — как в идейном, так и в композиционном плане, как в рамках приключения Гавейна, так и в контексте человеческой истории.

Внимание на событиях в замке Бертилака фокусируется и в пространственной, и во временной перспективе. Перемещаясь вслед за Гавейном по основным топосам, встречающимся в его приключении: Камелот — лес — замок Бертилака — лес — Зеленая Часовня, — мы видим, что замок оказывается центральным пунктом на этом пути. Вместе с Зеленой Часовней, события у которой напрямую зависят от событий в замке, он оказывается и наиболее конкретно локализованным местом в пространственной перспективе всего романа: Троя — Британия — Камелот — замок — Зеленая Часовня — Камелот — Британия — Троя.

В тексте же замок Бертилака неожиданно возникает перед взором Гавейна, едущего сквозь дремучий, полный опасностей лес, что является характерной чертой рыцарского романа, перешедшей в него из сказки. Не характерной для него чертой является привязка путешествия Гавейна к реальной местности до того, как он въезжает в этот лес. Отправляясь на поиски стража источника, Ивейн (роман “Ивейн, или Рыцарь со львом” Кретьена де Труа) покинул Камелот, находящийся в Англии, въехал в Броселиандский лес, находящийся во французской Бретани, и “поехал направо” (это, как отмечает Эрих Ауэрбах, означает, что Ивейн выбрал правильный, т.е. верный для достойного рыцаря путь, которым он следует по единому — сказочному — пространству рыцарского мира[45]). Гавейн же, выехав из Камелота, добирается до Северного Уэльса;