Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь

Эта идея, а также концепция пространственно-временной конкретизации, о которой говорилось выше, выражается даже в том, как поэмы расположены в манускрипте. Считается, что их последовательность не отражает хронологию создания, однако объединены они в соответствии со средневековой концепцией истории. Поэма “Чистота” начинается с притчи, в которой говорится о вечном Небесном Царстве, далее повествование рассказывает о некоторых событиях библейской истории, описанных в Книге Бытия, а основная часть посвящена пиру Валтасара из Книги пророка Даниила. Поэма “Терпение” основана на событиях из Книги пророка Ионы, идущей в Библии после Книги Даниила. Далее, после основания и падения великих городов и царств — Трои, Рима, Тоскании и Ломбардии, — после прибытия Брута в Британию (обо всем этом говорится в первой строфе “Сэра Гавейна”), история человечества подходит к недавнему для поэта и его современников прошлому — царствованию короля Артура. Причем “Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь” связывается и с современностью — путем ссылки поэта на то, что эту историю он “слышал в городе” (in toun herde; строка 31 оригинала). В поэме “Жемчужина” завершается линейный исторический процесс путем помещения рассказчика в историческое настоящее и его видения Нового Иерусалима.

Расположение произведений в манускрипте подчинено идее цикличности. Первой идет не “Чистота”, в которой история начинается, а “Жемчужина”, в которой с видением Небесного Иерусалима она заканчивается, совершив полный круг и придя снова в вечное Небесное Царство.

“Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь” получает, таким образом, последнее место в рукописи, а сам манускрипт оказывается составлен в стиле проповеди. Вначале говорится об абстрактном понятии — апокалиптическом будущем и Новом Иерусалиме (причем этот рассказ помещен в контекст настоящего, т.е. современного поэту времени), а затем на конкретных примерах из исторического прошлого иллюстрируется движение к нему. По такому же принципу построена и поэма-поучение, поэма-проповедь “Чистота”, и объяснение Девушкой истинного значения небесных ценностей герою поэмы “Жемчужина”. Каждая из поэм выступает как часть и микрокосм целого. Последним примером становится исторически конкретный, наиболее близкий из поучительных примеров, “светский” “Сэр Гавейн”, который также построен на движении от общего (мировой истории) к частному (истории одного приключения). Эффект микроскопа усиливается, и история, происшедшая с Гавейном, как капля воды, в которой отражается окружающий мир, становится отражением принципов, по которым мир изменяется в своем движении от Сотворения к Апокалипсису. Законы истории, таким образом, оказываются проиллюстрированы рассказом об одном-единственном приключении, который поэт “слышал в городе” и передал слушателям и читателям.

Линейная концепция миропонимания выражается в “Сэре Гавейне” с помощью параллельных композиционных структур, обусловливающих развитие действия.

Основную параллельную структуру “Гавейна” образуют две идентичные, заключающие в себе один и тот же событийный ряд линии в развитии действия. Первая из них завершается тремя сценами соблазнения, вторая — тремя ударами топора, с исповедью в конце каждой из них: пир в замке — словесное состязание — отъезд Гавейна (с описанием вооружения) — путь — видение объекта в конце пути (замка или Зеленой Часовни) — прием Гавейна — три испытания — исповедь.

Сопоставление этих двух событийных рядов выявляет заложенный в тексте смысл, так как композиционный параллелизм подчеркивает различия в содержании.

Пир в Камелоте и пир в замке Бертилака схожи в своих описаниях по масштабности, пышности и царящему веселью и проходят в одно и то же время — с Рождества до Нового года. Различие состоит в том, что в Камелоте Артур хочет узнать о новом чудесном приключении, и приезд Зеленого Рыцаря воспринимается именно как таковое — весело и несерьезно:

Над гостем смеясь откровенно,
Король и Гавейн хохотали (20

).

Обращаясь к дамам, Артур говорит:

“Пускай вас ничто не волнует, леди,
В Рождество, бывало, и не такое случалось” (21

).

В замке же Бертилака Гавейн, только что выбравшийся из холодного, враждебного леса в блаженное тепло уютных покоев, постоянно вспоминает о предуготованной ему ужасной судьбе, которую, как кажется, ничто не в силах отвратить.