Серафима прекрасная

– Это? Нет, мне это не нравится, – честно, в лоб призналась она. – Не потому не нравится, что непонятное. А потому что за душу не цепляет. А искусство оно должно за душу цеплять. А все это ваше «модное-немодное», ерунда это все полная. Тут или заплакать захочешь, или засмеяться, или вспомнить что-то доброе да светлое. А так, голову ломать, извините, непривычная!

Сима говорила громко и вокруг нее постепенно собрались люди, но она этого не замечала.

– Я в прошлом году в Париже была, – завелась она. – Да, а чему вы улыбаетесь? По делам ездила. Всего три дня. Но в Лувр тамошний зашла. И Мону Лизу видела. Вот такусенькая картиночка, махонькая, а энергией от нее несет за сто верст. Вот посмотришь на нее, зарядишься этой энергией и почему-то хочется жить. А вот от этого модного жить не хочется.

– Но это деструктивизм, – возразила одна дама.

– Какой там «изм», я не знаю, – парировала Сима. – Образование у меня ветеринарное. Но такой «изм» может, кому и нужен, только не мне!

– Но это модно! – не унималась дама.

– Модны бывают мини-юбки для девок до двадцати или серьги в пупок – я б за такую серьгу свою дочь из окна б выкинула да еще б отлупила. А картина не может быть модной. Не должна!

– Где вы ее нашли, господин Короленко? – спросил кто-то у Андрея с иронией. Шокировала Сима общество своим видом и разговорами, ой шокировала!

Короленко зло посмотрел на человека, задавшего свой шутливый вопрос:

– Где нужно, там и нашел! И таких там больше нет. Она одна. Уникальная, – заступился он за Симу.

– Ладно, чего это я тут разговорилась. – Сима пошла к выходу. – Ешьте, пейте, гости дорогие, вы ведь для этого сюда собрались? Тут угощение халявное. Я так и поняла! На дармовщинку выпить у нас бы тоже вся деревня пришла!

Андрей догнал ее:

– Сима, подождите, подождите, пожалуйста!

– А что ждать? Я уже все всем сказала. А вы оставайтесь. Вы тут свой…

Сима схватила пальто, голову повязала платком.

– Нет, Сима, я не останусь! – крикнул Короленко. – Я вас провожу! Тем более что мне картины, если честно, тоже не понравились. Просто… просто я не нашел другого предлога, чтобы встретиться с вами. Разрешите, я все-таки пойду с вами!

– Чего меня провожать? Денег при себе нет, не ограбят. Приставать? Я уж стара для этого. Ну а если алкаш какой, так быстро с моим кулаком познакомится! – засмеялась она. – Не ребенок я, чтоб провожать меня!

– Простите, я дурак, привел вас сюда. Сима, я вас одну не пущу! – Короленко не отставал. Он чувствовал себя просто неловко: зачем и для чего он привел ее сюда? Она же действительно здесь совсем чужая. Ей никто не понятен. Она никому не понятна…

Короленко просто встал в дверях, намереваясь во что бы то ни стало пойти с Симой! Ей стало жалко издателя, так неловко пытавшегося за ней ухаживать.

– Вам по дороге, что ли? Ладно, пошли! – согласилась она.

На улице было уже темно. Андрей все пытался взять Симу под руку.

– Еще чего удумали? В обнимку посреди города! – возмутилась Сима.

– Просто я хотел подстраховать! Здесь темно и скользко после дождя.

– Не зима, не каток! А подошвы я и в гололед свиным салом смазываю – и вперед! Никогда не падаю! – засмеялась она.

– И как: помогает?

– А то!

– А знаете, Сима, я вот смотрел и слушал вас на выставке… И мне вспомнились строки Заболоцкого.

А если это так, то что есть красота
И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде.

Он неожиданно для себя прочитал эти строки. Сима остановилась, слушая его.

– Это чего такое?

– Это из стихотворения «Некрасивая девочка», – пролепетал Короленко под ее властным вопрошающим взглядом.

– Это я всю свою молодость была некрасивая девочка, – сказала Сима, – так и звали жабой!

– Жаба! Да это же кощунство! – возмутился Андрей. – Посмотрите на себя, вы настоящая русская красавица. Вот вы про Джоконду рассказывали, а вы, Сима… Вы – такая как Джоконда! Это значит, что вы красивы не той попсовой красотой, которая стала сейчас эталоном. А другой – духовной, высокой красотой, подлинной!

– Да какая ж я красавица! – возмутилась Серафима. – У меня вон и нос картошкой, и ножища сорок первого размера, побольше вашей будет!

– Ах, при чем тут ноги! – искренне закричал Короленко. – У вас душа есть! Вы – живая! Послушайте, на улице холодно. Пойдемте ко мне, я вас чаем напою!

– Чего еще удумали? – разозлилась Сима. – Чего провожать меня пошли? Что вам, в Москве девок молодых не хватает, чтоб комплименты свои говорить? Да я… – Она взмахнула рукой… и нечаянно сбила очки с его переносицы.

Очки упали на мостовую. Стекла рассыпались на мелкие осколки.

– Ой, – испугалась Сима, – что это я наделала? А вы без них-то видеть сможете?

– Да, – уверенно сказал Короленко, – то есть нет. У меня минус пять, – тут же опроверг он самого себя.

– Бедный вы мой. – Симе сразу стало жалко этого человека. – Да они теперь битые, очки-то ваши! Вдребезги. Ну надо же… Я ведь в детстве такие носила. До восьмого класса… Помню, если разобьют, так, считай, слепая.