Серафина и черный плащ

Серафина забыла обо всем на свете. Она больше не замечала могилы, холод, других людей… И слышала только спокойный убаюкивающий голос мамы.

— Я была замужем за человеком, которого очень любила, и ждала ребенка. Мы хотели большую семью. Он тоже был горнольвом, и мы вместе охотились в лесу. — Леандра легко смахнула снежинки, падающие на волосы Серафины. — Но времена были трудные. Наш лес погибал, изуродованный злым колдовством…

Серафина бросила взгляд на обрывки плаща и следы огня на земле.

— Однажды, — продолжила Леандра, — когда я шла по тропе в облике человека, на меня навалилась невообразимая тьма…

— Человек в черном плаще, — прошептала Серафина.

— Он окутал меня своим плащом. Я как могла боролась за свою жизнь, но он был гораздо сильнее меня. Мой муж услышал крики и кинулся мне на помощь. Он вступил в борьбу, но Человек в черном плаще одолел нас. Я видела, как он ударил кинжалом твоего отца. Еще немного, и полы плаща накрыли бы меня. Я была в отчаянии, в ужасе. Боясь за детей, которых носила в себе, я стала превращаться в горнольвицу, которая могла отбиваться когтями и клыками. Но в этот миг плащ втянул человеческую половину моей души. Я продолжала яростно сражаться, как всякая кошка, защищающая своих детенышей, и мне удалось вырваться и бежать. Но плащ разорвал меня на части.

— Я не понимаю, — воскликнула Серафина. — Что ты имеешь в виду? Как это «разорвал на части»?

— Черный плащ разорвал пополам мою душу, Серафина. Он вобрал в себя человеческую часть, как и хотел, но он еще никогда не имел дела с горнольвами.

— И ты осталась в облике пумы… — договорила пораженная Серафина.

— Да, — дрогнувшим голосом подтвердила Леандра. — Я была убита горем. Я не могла найти твоего отца и подозревала, что он мертв. Моя душа, мое тело, моя любовь — все было разорвано в клочья. Я больше не хотела жить.

Ее голос упал до шепота, а потом и вовсе стих, но Серафина придвинулась ближе.

— Но ты ждала детей… — нетерпеливо проговорила она.

— Это правда. — Ее мать подняла голову. — Я ждала детей. Только это давало мне силы жить дальше. Я родила их несколько месяцев спустя, но все пошло не так, как надо. Ты оказалась единственным из четырех малышей, который родился живым, и я не знала, дотянешь ли ты до утра. Да и что бы я с тобой делала? Ты родилась человеком, а я им не была! Как бы я растила человеческого ребенка?

— Но что было дальше? — взмолилась Серафина.

— В ту же ночь я услышала людские шаги в лесу, — сказала ее мать. — Сначала я приняла человека за врага и чуть не убила его. Я обошла вокруг незнакомца в темноте, всматриваясь в него, пытаясь заглянуть в его сердце. Хороший ли он человек? Сильный или слабый? Станет ли он защищать свое логово зубами и когтями? Это был чужой тебе человек, но все же человек. Другого выхода я не видела, поэтому решила, что отдам ему ребенка. Я молилась, чтобы он взял тебя с собой в мир людей и нашел женщину, которая о тебе позаботится, потому что я этого сделать не могла, хотя сердце мое было разбито.

— Это был мой папаша! — закричала Серафина.

Леандра кивнула с улыбкой:

— Это был твой папаша. Ты лежала, свернувшись крохотным клубком, вся покрытая кровью, так что я даже не рассмотрела тебя как следует. Честно, я не представляла, выживешь ли ты, Серафина, и не окажешься ли искалеченной. Вырастешь ли ты нормальной.

Серафина помолчала, потом подняла глаза на мать и чуть слышно спросила:

— А я выросла нормальной?

На лице Леандры вспыхнула улыбка. Она крепко обняла дочь и рассмеялась:

— Ну конечно, Серафина! Ты красавица! Ты лучше всех. Да я в жизни не встречала такой очаровательной девочки! В ту ночь я очень боялась, что незнакомец, разглядев тебя получше, утопит в ведре, как ненужного котенка. Я с ума сходила от самых ужасных мыслей и страхов. Но вот ты передо мной. Ты жива! И ты безупречна во всех отношениях.

Серафина посмотрела на небо. Звезды расплывались перед ее глазами от слез. Она вытерла лицо. Ее сердце переполняли чувства. Девочка крепко обняла свою мать, ощущая ее тепло, силу, и радость, и счастье. Мама прижимала ее к себе, едва слышно мурлыча, и слезы текли по ее щекам, а котята — сводные брат и сестра Серафины — прыгали вокруг, радуясь вместе с ними.

— Я вижу, твой папаша вырастил тебя как надо, Серафина, — сказала Леандра, слегка отодвигаясь, чтобы взглянуть дочери в лицо. — Когда я в первый раз увидела тебя на кладбище, то приняла за врага и напала, как велел инстинкт. Прожив пумой двенадцать лет, я была в первую очередь зверем, а не человеком. Только этой ночью, увидев вблизи твои глаза, я начала догадываться, кто ты такая. Ты здесь! Ты освободила меня, Серафина! Двенадцать лет спустя ты вылечила мою душу. Понимаешь? Я воссоединилась с собой благодаря тебе! У меня снова есть руки, пальцы, я могу смеяться и целовать тебя! Ты спасла меня. И ты просто чудо, самый лучший котенок, о котором только можно было мечтать: с горячим сердцем, острыми коготками, стремительная и прекрасная.

Серафина вспыхнула от гордости. Но тут она оглянулась и увидела ожидающих ее детей.

— Это все натворил черный плащ, — сказала она.