Серая Дымка

Скрипучий порывистый и нудный звук выдвигаемого ящика из огромного шифоньера не прекращался десять минут. Ящик был огромный, тяжеленный. Даже Вадим и Галя с трудом вытягивали его. Короткий скрип, пауза… и потом длинный протяжный, как у расстроенной струны гитары «скриииииип». Тишина, словно напугавшая саму себя, и снова, скрип… скрип… скрип… с одинаковым интервалом. Дерганные поскрипывания ящика со старыми фотографиями заставили Галину подняться с постели. Нащупав тапочки босыми ногами, она размышляла про шкаф. Почему он скрипит? Может, и не шкаф вовсе, а что-то другое… а она просто себя накручивает! Галина сама выбрала произведение мебели с безумно неудобными ящиками и ручками. У самого пола вверх вздымались друг над другом четыре метровых увесистых ящика. Они ломились от переполняющих их старых фотографий, документов, каких-то рукописных конспектов мужа, сохраненными «на всякий случай».

На ящиках слева и справа у самых границ торчало по крошечному золотому штырьку, названных дизайнерами комода, ручками. Даже пальцы взрослой Гали скользили по штырям, не справляясь с весом небитого в них скарба. Что уж говорить о ребенке… Щелкнув выключателем, Галя зажмурилась, видя, как трехлетний Миша роется в двух открытых ящиках, вытащенных полностью, на всю их глубину.

– Миша! Как ты сюда… как ты вытащил их!? – заволновалась она, не завалялись ли в комоде какие-нибудь таблетки или иголки, опасные для ребенка. Миша поднял на нее огромные остекленевшие глаза с черными зрачками, откладывая в сторону фотографию. – Что ты можешь разглядеть в этой темноте? – она подхватила малыша на руки, опускаясь с ним в обнимку на корточки. Под ногами Гали возлегли пять кучек с фотографиями. В первой все снимки из поездки Галины с мужем Вадимом в Сочи на медовый месяц, во второй черно-белые фотографии со свадьбы ее родителей, в третьей крестины племянницы, в четвертой фото собаки Лорда немецкой овчарки, что жила у маленькой Гали в деревне. – Вадим их что-ли решил рассортировать? Просила же его ничего здесь не трогать. – Хмурилась она, что муж оставил настежь распахнутый шкаф.

– Неть! – отозвался Миша на ее руках.

– Что нет, сынок? Не папа?

– Неть!

– Ну а кто? Фея или Дедушка Мороз!?

– Неть! Это ты!

– Что я?.. – Галина несла малыша в его детскую кроватку, включая музыкальную крутилку с мягкими жирафами.

– Мама, ты откйыла ясики! Ты иглаешь с ней в пйятки… А она хочет, чтобы мы ее нашли! – Миша пытался дотянуться до раздражающих его жирафов и пнуть их, чтобы те замолчали.

– Я открыла?.. Сынок, но я же спала. Тебе приснилось, вот и все…

– Ты не спала, мама! Это я спал!

– И ты спал, и я спала, и папа спит.

– Неть!

– Да что нет!? – Галину начало раздражать и выматывать поведение собственного ребенка и его постоянные «неть».

– ПАПА НЕ СПИИИИИИТ! – заорал во все горло Миша, ударяя со всей силы по ненавистным жирафам. Игрушка не выдержала мощного удара, отрываясь с держащей ее прищепки. Дурманящая полифония ненавистной зомби-песни наконец-то прекратилась.

– Что здесь у вас случилось? – в дверях детской, потирая глаза и щурясь на циферблат часов, остановился Вадим, – малой буянит? – Вадим потрепал ребенка по белым волосам, опускаясь к нему ближе. Сын как две капли воды походил на мать. А еще больше на бабушку Свету. Зеленые глаза достались по наследству третьему поколению. Чуть раскосые, как и милые ямочки на щеках. От Вадима, как полагал он, сын получил не внешнее, а внутреннее наследство. Упрямство, силу воли, да и силу вообще. Вон как шандарахнул по ненавистным жирафам. – Да, сынок, меня тоже эта музычка раздражала!

– Вадь, это ты в зале оставил открытым ящик с фотографиями!? Я, кажется, просила не трогать их… – Галя подбирала отлетевшую к противоположной стене музыкальную карусель, – ты их отсортировать решил? Забудь. Оставь, все как там лежит…

– Не трогал я те залежи! Шутишь, как их вообще возможно разобрать!? Тысячи перемешанных фоток! Кстати, большинство твоих предков! И чего ты их утащила в новую квартиру?

– Пусть лучше у меня будут!.. Идем…! Сам посмотришь, что у нас в зале творится! – Галина вытолкала его в комнату, демонстрируя натюрморт, – я вошла сюда, а Миша сидит у ящика в полной темноте и раскладывает их по кучкам!

– Да ладно тебе! Он кота от зайца отличить не может! Не то, что моих тестей от твоих кумов, деверей и золовок!

– Сам проверь! Все без ошибок! Если не он, то кто их разложил? Не я и не ты, значит Миша.

– Он бы ящик с места не сдвинул. Весит килограмм тридцать, поди!

Галина решила умолчать, что по словам сына ящик открыла она, – …ладно идем спать. Тебе завтра хотя бы в офис, а мне… вот это всё…

– Ты опять, Галчонок? Я сто раз говорил возьмем няню! У других детей они есть. Ничего, растут! Ты сможешь переключить внимание, ходить на спорт или с подружками в кафе. Ты себя загоняешь!

– Он мой ребенок, а не няни! Я его воспитываю, а не какую-то рассаду ращу!