Серая невеста Лиллехейма

Франк дернулся и замер, боясь, что Арне поднимет его на смех. Однако Петтерсон первым кинулся к Диане и сел справа от нее. Его накрыла теплая рука. Арне заулыбался. Сейчас мам не выбирают. Франк и Дэгни бросились за своей порцией ласки и пристроились в ногах женщины, хоть пол муниципалитета и загрязнили за последние сутки.

Диана посмотрела на Андеша, который с недоверием вытаращился на этот аттракцион родительской любви.

– Андеш, верно?

– Андеш – это верно, да.

– Иди сюда, Андеш.

Он присоединился к остальным, и Диана каждого поцеловала в макушку, как сына. Андешу поцелуй пришелся прямо в шрамы на голове, и Диана коснулась их губами без страха или отвращения.

Подошел сияющий Лео.

– Сообщил сержанту о телах, а еще иду на охоту, – с бодростью отрапортовал он.

– Вы собрались на охоту? – уточнил Арне, не особо стараясь скрыть сомнения. – Вы же писака.

– Вообще-то, среди писак много охотников, – заметил Франк. – Тот же старик Хемингуэй, к примеру.

– Папе Димы это нужно, потому что он пишет ужасы – чтобы вы оба могли хорошенько просраться! – просветила Дэгни спорщиков и смутилась. Дернула себя за косичку, будто извиняясь за прямоту.

Диана рассмеялась:

– Это верно, Лео иногда действует лучше всякого слабительного.

– Кто-то же должен рассказать историю Лиллехейма. – Лео взглянул на сына. – Шеф, ты ведь понимаешь, почему будешь спать здесь?

– Чтобы ты мог спокойно писать ужастик?

Лео вытаращил глаза и схватился за промежность, делая вид, будто только что получил удар по самому дорогому. Все расхохотались. Отсмеявшись, Диана открыла рот, чтобы произнести одну из своих утомляющих речей о пользе теплых одеял и горячей пищи. Но ее остановил приход хозяйки кафе «Мохнесс».

Хелен держалась с достоинством, ничуть не смущаясь бридж и футболки со следами, оставшимися от готовки. Она поздоровалась и нашла глазами старшую дочь. Улыбнулась.

– Фрида останется со мной. – Голос Дэгни напоминал змеиное шипение, и Лео с Дианой встревоженно переглянулись.

– Я только «за». Просто хотела кое-что сказать тебе, как мать – дочери.

Дэгни машинально подставила ухо, когда Хелен наклонилась к ней. Краем глаза девочка убедилась, что Фрида по-прежнему играет с Лукасом и Ингри. Пес проявлял живейший интерес в поисках верного кулачка с печеньем.

– Когда у тебя в последний раз были месячные, Дэгни-и-и-и-и-и? – В шепоте Хелен прокатились катышки рычания.

После этого она распрямилась, помахала всем ручкой и отправилась к поджидавшему Оскару.

У Дэгни перехватило дыхание от страха. Живот занемел, будто туда сделали укол новокаина. Она вдруг осознала, что никогда по-настоящему не понимала матери. Зато теперь всё было предельно ясно: Хелен не только помнила прошлую ночь, но и намеревалась прикончить собственных дочерей.

И ночь волков идеально подходила для этого.

89. Предвкушение Шакальника

Прошла волна животного тепла, и Микаэль открыл глаза. Поглощенная темнотой «Гунфьель» напоминала ему материнскую утробу – каменное и жестокое место женщины, что, подобно горе, тоже выдавливает сокровища во внешний мир. Он настолько привык к тьме за эти часы, что вполне мог ослепнуть, окажись на солнце без темных очков.

У административной кабинки больше ничего не происходило, но это не означало, что Сифграй закончила. Оттуда всё еще тянуло медными монетами, словно во тьме покоился кровоточащий клад.

– Это всего лишь пыль на кровавых башмачках, детка. Пыль и кровь на наших губах, любимая! Но мы не плачем, потому что луна не прощает слёз, детка. – В шахте пелось несколько иначе, но Микаэль всё равно ощущал себя великим бардом, складывавшим бесконечную балладу. Он поднялся, нащупал прислоненное к стене кайло и побрел к выходу. – Твоя рука в моей, малышка, и лунный свет подарит нам кольца. Как же приятно качать луну на груди, детка. Отпусти ее! Смотри, как всходит одинокая душа гор!

Сифграй с терпеливостью камня застыла у входа. Массивная тень, питающаяся плотью маленьких человеческих надежд. Теперь и Микаэль услышал то, что привлекло внимание древней волчицы. Снаружи слышались возбужденные голоса. Пока еще слабые и далекие – музыкальные песчинки, что вырастут в настоящие хриплые вопли.

Микаэль ощерился и пожалел, что его никто не видит в этот момент. Он едва не запрыгал от возбуждения. Если бы он слышал выступление Эджила, когда тот заявил собравшимся в муниципалитете, что Сифграй стала сильнее, то непременно угостил капитана «Кунны» выпивкой. Но мертвых принято угощать только раз в год. Впрочем, Эджил и сегодняшнее еще не всё выпил. И это не отменяло главного: не сегодня завтра мать волков сможет обращать людей при свете дня. Никакой луны и прочей чуши про ликантропию.

Лиллехейм обречен – и это факт.

– Скоро никого не останется, детка, – прошептал Микаэль и захихикал. – И тогда мы наконец-то сотрем пыль с кровавых башмачков, детка, и присядем у дороги! Выпьем эля, и ты покажешь маленький ключик, которым заводишь луну, детка! Вр-рум, вр-р-рум! Детка, как же я люблю тебя!

Он хихикнул еще раз, ожидая начало потехи.

90. Предельная честность