Серая невеста Лиллехейма

Сульвай и правда болезненно реагировала на выводы, с которыми была категорически не согласна. Женщины Лиллехейма еще помнили инцидент в парикмахерской, случившийся в позапрошлом году, когда мастер, делавший Сульвай прическу, заявил, что всё готово. После жаркого спора Сульвай показала, что именно у нее должно быть на голове. И в качестве наглядного пособия использовала череп оравшего мастера.

Берит замерла, ожидая, когда подтянется группа. До развороченного входа в шахту оставалось не больше двадцати метров. Достаточное расстояние, чтобы успеть пристрелить тварь, если она решит выскочить прямо на них. Кровавые следы, пометившие весь южный склон Подковы Хьёрикен, сходились именно здесь.

К сержанту подошел Турбен Рёд. Он нервно поглаживал самозарядный карабин. А еще рыбак с подозрением косился на чаек.

– Как будем действовать? – деловито поинтересовался Турбен. – Войдем или выкурим?

– Сперва официальная часть.

Турбен с недоумением взглянул на Ингри, но та лишь пожала плечами, понятия не имея, что у Берит на уме.

Берит сняла с плеча переносной громкоговоритель, захваченный в полицейском участке, и поднесла ко рту. Услышала, как чуть позади загремело оружие. Группа готовилась изрешетить всё, что покажет нос из чертовой норы.

– Микаэль Скоглунн, говорит Берит Карсен! У тебя минута на то, чтобы выйти из шахты! А потом мы завалим «Гунфьель»! Мы сделаем это в любом случае – с тобой или без! А еще я уверена, что ты торчишь где-то у входа и всё слышишь!

Члены группы переглянулись. Никто не планировал устраивать обвал в шахте, но так было даже лучше: не надо спотыкаться во тьме, ожидая, когда в тебя вонзятся клыки. Через общешахтную вентиляцию зверю всё равно не выбраться. Шурфы[8] были слишком узки для такой здоровенной туши. Оставался лишь один вопрос: озаботился ли кто-нибудь наличием взрывчатки?

Никто не ожидал, что «официальная часть» даст хоть какой-то эффект, но буквально через пятнадцать секунд из провала раздался голос Шакальника.

– Если я выйду, кто-нибудь обязательно пустит мне пулю в лоб! Так ведь, ребятки? Стоите там и думаете: вот было бы здорово, покажи старина Микаэль кусок своей славной черепушки!

– Ты арестован, Микаэль! Немедленно выходи и держи руки повыше!

– Я обязательно выйду, как только узнаю, в чём меня обвиняют! Ты уже придумала для этого название, Берит? Что об этом говорит закон? Разве людей преследуют за веру в богов?

Берит запнулась, торопливо выуживая из памяти верную формулировку.

– Ты обвиняешься в преступлениях против безопасности человечества, Микаэль! Но для такой змеи я могу начать и с более приземленного! Как тебе обвинение в убийстве Магне Хеллана и его семьи? Их тела нашли – забетонированными в подвале собственного дома!

Ингри и еще несколько охотников ахнули. Турбен покачал головой.

– Вот же ублюдок, – пробормотал он.

– Время вышло, Микаэль! Мы входим! – прокричала Берит.

Она передала Ингри громкоговоритель и в нерешительности достала шашку со слезоточивым газом. Да, она не до конца продумала план действий. Предполагалось, что они войдут и убьют зверя. Этого было бы достаточно, потому что Берит сомневалась, что какой-то завал остановит существо, способное на такие невообразимые вещи, как обращение людей в волков, или потопление суден, или блокировку средств связи. И всё же входить в логово монстра не хотелось.

– Погодите! Погодите! – проорал Шакальник и хохотнул. – Серая невеста сама к вам выйдет! Только тапочки наденет!

Под его дурацкий смех шизанутого паяца в проломе показалась она.

Древняя волчица, названная русским мальчиком Сифграй, застыла косматой тенью, почти полностью сливаясь с мраком шахты. Лучик света, падавший ей на грудь, обманчиво превращал шерсть в тусклый камень. Как будто научилась ходить доисторическая глыба.

Только чудовищные глаза, обращенные в никуда, транслировали кровавую накипь жизни.

Под хохот Шакальника перепуганные охотники побросали оружие. Турбен закричал так, будто у него вырывают сердце. Группка смельчаков в мгновение ока превратилась в визжащих сопляков, уносивших ноги.

Ингри вскинула захваченный пистолет Кристофера. Единственная недрогнувшая единица. Лицо Берит залила смертельная бледность. Она попятилась, хватаясь за грудь, словно там жила птица, что вот-вот могла улететь. Наконец сержант истерично закричала. Выпавшая шашка со слезоточивым газом звякнула о камень.

– Берит? – Ингри, продолжая целиться в зверя, откинула мешавший громкоговоритель. – Берит, господи боже, стой! Берит!

Но уже через мгновение Ингри поняла эмоции, что овладели их группой.

Налетел порыв холодного ветра, и бейсболку, принадлежавшую Кристоферу, сорвало с ее головы. Страх, древний и тупой, как само прошлое, обрушился на Ингри. Волчица находилась на ступень выше человека и каким-то невообразимым образом давала понять это. Ужас избивал инстинкт самосохранения, убеждая организм, что смерть – счастье.