Сердце

Может, я стремлюсь увеличить ментальную дистанцию между собой и поколениями женщин, чьи тела были скрыты от мира и его увлекательной непредсказуемости слоями синтетической ткани и лака для волос? Между мной и тем типом женственности, что обозначают словом ladylikeness и связывают с нездоровым стремлением к стабильности?

Может, я играю маркерами классовой принадлежности? Чтобы самой избежать классификации?

Или дело в моей потребности постоянно сталкиваться со всем и вся, всё отчетливее ощущая границы тела?

Моя мама сказала бы, что я романтизирую то, что романтизировать не следует. Что я слишком много думаю о внешних проявлениях, что всё это предрассудки. Немного необычные, по сравнению с большинством людей, но все-таки. Предубеждения как они есть. Тебе тоже нужна стабильность, доходы. Теплый уголок, где можно перевести дух.

Однажды я проголосовала за коммунистов, и она расхохоталась: дорогая моя, ты всю жизнь провела в уютной оранжерее среднего класса.

Я идеализирую облупившийся лак. Людей с безупречно ухоженными ногтями я не принимаю всерьез. Герпес и ранки на губах – это красиво. Неожиданные выпуклости. Внезапное богатство цветовой гаммы кожи: от бледно-розового до почти черного. Вынужденная чувственность контуров притягивает взгляд. Пальцы так и тянутся потрогать, поковырять. Погулять по неровностям, будоражащим воображение.

Но в том, что вскочило у меня на лице на следующий день после операции, никакой красоты не было. На губах, носу, щеках, бровях, ноздрях высыпали воспаленные пузырьки. Желтые, инфицированные.

Я люблю свою бледность и жилистые руки. Люблю свой волосяной покров – на голове, на ногах, на руках и крестце. Иногда мне даже нравится жар и понос: тогда внутри меня что-то движется, проявляя течение жизни. Люблю, когда можно идти и идти. До завтрака я всегда ледяная и вялая. Горячая пища несется прямо в суставы, как инъекция, оживляя тело. Кончики моих пальцев теперь всегда выглядят так, как в детстве после долгого сидения в ванне. Стоит подняться, как в глазах темнеет и мелькают искры, на мгновение я полностью теряю ориентацию. Говорят, это низкое давление, но я никогда его не измеряю. А может, это внутреннее сопротивление, нежелание сменить позу, двинуться с места?

Мне нравятся спящие люди. Что сон так неумолимо необходим. Что мы воспринимаем состояние сна как естественную данность. Люблю, когда люди засыпают днем, когда взрослые пробуждаются рывком, с резким ахом, будто разучившись дышать во сне. Первые полсекунды – младенческое выражение лица. Первое дыхание. Возвращение. И я это вижу. Честно говоря, мне нравятся люди, которые прут напролом: потные, готовые забыть всё на свете, как Оливер, танцующий диско в Call Me by Your Name – какой позор! Но нельзя же всё время осторожничать, жизнь коротка.

Иногда я думаю о мозговом стволе. Мне нравится, что он проникает под мозг, как стебель, скрытый черепом и мышцами шеи. Что, спрятавшись там, управляет пищеварением, дыханием, кровяным давлением, сердечным ритмом, мимикой, морганием, чиханием, глотанием, зеванием и чередованием сна и бодрствования. Мне нравится, что через него проходят все нервы и что он связывает мозг с позвоночником. При повреждении мозгового ствола человек умирает.

Мне нравится запах немытых волос чистого в остальном человека. Моих немытых волос тоже, это я замечаю последнее время. Но в какой момент этот запах приобретает неприятный оттенок? Или мне просто приятен запах кожи головы? Молока, нежного цветка.

И да, мне нравится быстро водить, надев легкую одежду и очки от солнца. Волосы по ветру, раскаленный асфальт. Люблю горланить песни за рулем. Когда не слишком холодно и не слишком жарко – или всё же жарковато. Я всегда хочу быть как после тренировки: шагать в лучах солнца с мокрыми волосами, благоухая шампунем. Слабое гудение мышц: мускулы – это контуры, внутри – я. Мышцы – мой панцирь. Теперь он обмяк, пропускает всё насквозь. Всё проникает прямо в меня.

Я всегда хочу быть такой, какой под утро возвращаюсь с летней вечеринки, слишком легко одетая, стуча зубами от холода, громко смеясь в одиночку над чьей-то недавней репликой.