Сердце

Нас отвели к скрытым в самом конце коридора кабинетам, где перед аппаратами УЗИ сидели одинокие медсестры, ожидая указаний. На экранах тревожно мерцали зернистые токи крови. В его маленьком тельце они шли в каком-то неверном направлении. Кровь как-то не так поступала в сердце, перетекая или не перетекая из предсердия в желудочек через клапаны, или как-то не так поступала обратно в тело. Должна была бежать по сосуду, но не бежала. Серьезные лица. Ни одной праздной реплики. Я говорила себе: током крови управляю я. Надо только полностью сосредоточиться. Как люди, способные удержать самолет в воздухе одной лишь чистотой помыслов и желаний. Когда всё существо наполняет единственная мысль, божественная сосредоточенность. Но сомнения уже закрадывались. Я спросила, не нашлась ли его шапочка, забытая в родильном отделении перед выпиской. Всем новорожденным в том году дарили такие шапочки, связанные волонтерками из Общества Святой Марты. Ему досталась особенная, василькового цвета, и теперь я видела дурное предзнаменование в том, что забыла ее в родильном зале. Мой суетливый, визгливый вопрос повис в воздухе. Ответа не последовало. Кто-то бросил на меня озабоченный взгляд. Нас отправили дальше. У лифтов мы столкнулись с двоюродным братом Клауса, у которого в этот день родился первенец. Клаус поздравил его. Они обнялись. Я, уже стоя в лифте, бросила родственнику, что у нас возникли неожиданные проблемы. Откуда-то прикатили старую коляску с тонким одеялом. Подвальными коридорами нас вели в детскую больницу, расположенную на триста метров ближе к заливу. Я кормила младенца на ходу. Медсестра, которая показывала нам путь в туннелях, раздраженно велела мне положить ребенка в коляску. Навстречу нам попадались люди, поодиночке и группками, они катили перед собой медицинские аппараты и койки, капельницы, больничное питание, лекарства. Одни тихо переговаривались, другие шли молча. Большинство из них были одеты в белую рабочую одежду, они спешили. Время от времени мимо на большой скорости проносились транспортные средства. На стенах висели таблички, предупреждающие об их возможном появлении. Чтобы не попасть под колеса, следовало держаться на определенном расстоянии от цветных линий, которыми был размечен пол. Но как запомнить, от каких именно? И разве нельзя снизить скорость или как-то предупредить о своем появлении? Здесь, наверное, часто случаются аварии? Они были похожи на скутеры. Автопогрузчики? Что это вообще было? Коридор привел нас прямо в кафе для пациентов возле приемного покоя детской больницы. Или мы поднялись туда на лифте. Может быть, в лифте играла музыка, песни о любви. В кафе сидели усталые родители в домашней одежде и ели булочки с корицей, между столиками разгуливали дети с отитами и вывихами рук. Они прижимали к себе игрушечных кроликов. Кофейные чашки, бананы и здоровые сердца. На прилавке высилась гора рождественских пирожных.

Двигаясь вдоль красных линий, мы дошли до самой кардиологии. (Почему линии красные? Может, кто-то решил, что они должны изображать кровь?) Там царил штиль. В праздничные дни редко записываются на прием. Только те, кому помощь требуется безотлагательно, а такие всегда в меньшинстве. Персонала дежурило мало.

Коридор раскинулся широко, воздух был прост: аромат кофе, запах пластика и чистоты. Медсестра, которая привела нас туда, забрала коляску и удалилась. В окошке регистратуры показалась еще одна, и через мгновение перед нами вырос дежурный кардиолог, до этого сидевший в кабинете в самом конце коридора. Или в кафетерии для персонала? Или в комнате отдыха с кушетками, как в сериале «Скорая помощь»? Загорелый, волосы чуть взъерошены. Молодой. Разве врач может быть таким юным? Плюс широкая улыбка, как будто только и ждал нашего появления. Или моего? Или он точно знал, что тревога ложная и остается только успокоить нас, заверив, что ничего страшного не происходит? Белые ровные зубы, едва не светящиеся на фоне желтоватых стен, и влажные волосы – кажется, с кончиков прядей капало на белый халат? Он шел к нам по прямой, едва отрывая подошвы дизайнерских тапок от линолеума, будто не желая тратить энергию на лишние движения, но всё же с космической скоростью. Его внешность резко контрастировала с прагматично-серым коридором и низким потолком, как будто на самом деле ему следовало находиться где-то далеко-далеко, где красота его смогла бы проявиться в полной мере.