Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая

— Хозяин — вы герой! Теперь мы можем подумать о ночлеге, да и подкрепиться пора. Послушайте только, какие рулады выводит мой ополоумевший желудок после пережитого стресса.

— Подожди-ка, дружок, — ответил Рэм, довольный собой и тем, как всё хорошо складывается. — Я тут подписался на ещё один бой. Представляешь, гонорар втрое больше!

— Какой-такой бой?

— Категории…кажется…би…

— Что?! Что вы сказали?! Я ослышался?!

— «Би». Вроде так называется.

Болтуна пожелтел, потом позеленел, потом посинел и, бухнувшись на колени, принялся долбить головой об пол:

— Ах, я несчастный, несчастный туг! Зачем надо было встретить доброго хозяина, чтобы снова его потерять! Кто виноват в этом? Кто? Только я один! Я вовлёк вас в эту авантюру! Я не предупредил вас! О, я ничтожный, ничтожный глупец!..

— Да что случилось! Что с тобой?

— Категория «Б», мой наивный, доверчивый, замороченный хозяин, это бой до конца…до смертельного исхода…

— Не понял, это как?

— Некоторые расы любят пожирать проигравших соперников.

— И такое здесь допускается?

— При обоюдном согласии сторон — вполне. Моулей — демократическая страна. Правда, распорядители часто обманывают простаков, сулят большую выгоду, те клюют на приманку и когда понимают, что жизнь не стоит денег, раскаиваются, но раскаянье приходит слишком поздно… Послушайте, хозяин, — Болтун понизил голос, скосив зрачки на входную дверь, — для них нет ничего святого. Главное — нажива. Нам надо бежать! Я всё устрою. Мы сделаем это незаметно…

— Нет, я не побегу. Да и куда бежать? По-моему, это невозможно.

В подтверждение сказанного в дверях тотчас появились два геркулеса в бронежилетах с оружием, каким сатикай пристрелил гигантскую змею на синей планете. Охранники не мигая уставились на Рэма, и идея с побегом сама собой отпала. Болтун от досады и горя снова приложился лбом, на этот раз о стену и так основательно, точно хотел раскроить себе голову или пробить в стене дыру. Но ни то, ни другое не получилось.

— Да погоди ты психовать, — поспешил успокоить его Рэм. — Я ведь выиграл первый бой. Может, повезёт ещё раз… Правда, жрать соперника я не собираюсь…

Выйдя на помост куба и увидев, с кем предстоит драться, Рэм пожалел, что позабыл старую как мир истину: Фортуна — дама капризная. Зелёная волосатая гусеница занимала три четверти пространства куба, когда вздымала жирное тулово и шевелила когтями-шипами, каждый из которых мог пробить человеку череп как яичную скорлупу. Когда же с дробным, пронзительным свистом чудовище всей массой обрушивалось на канвас, стенки куба звенели и готовы были разлететься вдребезги.

Бить кулаками такую тушу не имело смысла. Четверть часа Рэм метался на помосте, уклоняясь от гусеницы и усиленно соображая, что предпринять. Один раз ему почти удалось достать до глаз монстра — самого уязвимого места, не хватило только пары сантиметров. Расплата за промах последовала мгновенно: острые как бритва когти рассекли Рэму правую голень.

При виде крови трибуны заорали. Болтун обхватил голову руками, упал на дорожку у кромки поля и, свернувшись калачиком, застыл — словно умер от страха. Между тем положение Рэма становилось всё хуже и хуже. Силы уходили, движения замедлялись, из раны хлестала кровь, и было ясно, что долго он не продержится.

Над ареной сотни осветительных приборов образовали плотный световой купол, благодаря которому никто не мог видеть, как узкую щель над Моулеем прошили две кометы и, прочертив длинный огнедышащий след, с тугим нарастающим звуком устремились вниз. За четверть минуты они преодолели расстояние до земли и упали с трескучим грохотом на площадь вблизи арены. Всё в радиусе полутора километров — все здания, лавки, магазины, стоянки такси, толкучки, рынки, склады — подскочило вверх, как от увесистого пинка. Над площадью поднялся столб дыма и пыли, посыпались камни, куски арматуры, бетона, вспыхнуло пламя.

Трибуны охватила паника. Зрители с воплями, сбивая и давя друг друга, перелезая через ограждения, устремились к выходу. Завыла сирена, добавив переполоха. В сутолоке никто ничего не понимал: что происходит? что делать? А вверху, над головами обезумевших моулийцев, будто чья-то гигантская рука чиркала спичками, озаряя сектора кроваво-красными всполохами, и где-то совсем рядом гремели взрывы.

На Моулей сыпались дождём фотонные бомбы и ракеты. Удивительно, что паника, захлестнувшая зрителей, никаким образом не коснулась сдохнинов, продолжавших драться в ограниченном пространстве парящего куба. Ни Рэм, ни его соперник не видели и не слышали происходящее вокруг: стенки куба были звуконепроницаемы. Между тем поединок близился к концу. Рэм чувствовал: ещё две-три минуты, и он упадёт на помост. Однако не испытывал ни отчаяния, ни растерянности, ни страха, в нём исподволь вскипала и разрасталась остервенелая злоба. Сдаваться? Никогда!