Сердце ангела

— Египтянин клялся, что они никогда не умрут, — сказал Сифр. — Возможно, это слишком экстравагантное предположение, но могу сказать, что за шесть лет я не потерял ни одной штуки.

Крошечные артисты ходили по канатам и ярким шарам, потрясали спичками-шпагами и парасольками, кувыркались и шлепались на пол.

— Предполагалось, что заколдованные подданные не нуждаются в питании. — Наклонившись над чемоданом, доктор Сифр с искренним восторгом наблюдал за представлением. — Но я ежедневно снабжаю их пищей и водой. У них невероятный аппетит, должен добавить.

— Игрушки, — пробормотал в темноте мой сосед. — Должно быть, это игрушки.

Словно расслышав эти слова, Сифр протянул руку к маленькой сцене, и Арлекин, взбежав по рукаву, уселся на его плече, обнюхивая воздух. Чары нарушились. Сейчас это был всего лишь грызун в крошечном, усеянном ромбиками костюме. Сифр ущипнул розовый хвост и опустил дрыгающего лапками Арлекина на сцену, где тот немедленно принялся вышагивать на передних лапах, что совершенно претило мышиной породе.

— Как видите, я не нуждаюсь в телевизоре. — Сифр сложил боковые стенки миниатюрной сцены и щелкнул застежками. Сунув палочку под мышку, он уронил что-то на стол. Белая вспышка на миг ослепила меня. Я заморгал и принялся тереть глаза. Сцена была пуста. В свете прожектора одиноко стоял голый деревянный стол.

Из невидимого динамика послышался бестелесный голос Сифра:

— Зеро — точка соприкосновения позитивного и негативного — это врата, через которые неизбежно проходит каждый.

Старина в нарукавниках прошаркал из-за кулис и унес прочь стол, сопровождаемый блеющими звуками заигранной пластинки с записью «Ночного поезда». На сцене вновь появилась розовая и пухлая арабская танцовщица и принялась за свои телодвижения, столь же механические, как и имитирующая паровоз музыка. Я наощупь пробрался к выходу и поднялся по провисшим ступеням. Ужас, испытанный мною во французском ресторане, вернулся. Мой клиент забавлялся со мной, проделывая трюки с моим мозгом, словно игрок в «три листика», вытряхивающий карманы простаков-зевак.

Глава тридцать седьмая

Снаружи молодой толстяк в розовой рубахе, штанах «хаки» и грязно-белых перчатках вынимал блестящие фотоснимки из застекленной витрины для объявлений. За ним наблюдал нервный, смахивающий на наркомана, парень в армейской куртке и теннисных туфлях.

— Отличное шоу, — заметил я толстяку. — Этот доктор Сифр — просто чудо.

— Слишком жуткое, — отозвался он.

— Это последнее представление?

— По-моему, да.

— Я хотел бы поздравить доктора. Могу я как-нибудь пройти за сцену?

— Вы опоздали. — Он снял плакат с доски и сунул его в картонный конверт. — Доктор не любит ошиваться здесь после шоу.

— Опоздал? Но это невозможно.

— В конце акта он использует магнитофонную запись. Она дает неплохой выигрыш во времени. Да и костюма он не снимает.

— Он нес кожаную сумку?

— Ну да, и черный сундук тоже.

— Где он живет?

— Откуда мне знать? — Толстый юноша замигал глазами. — Вы легавый или как?

— Я? Ничего подобного. Просто хотел сказать ему, что он приобрел нового поклонника.

— Скажите его агенту. — Он подал мне фото. Я перевернул снимок и прочел надпись на обороте:

ТОВАРИЩЕСТВО УОРРЕНА ВАГНЕРА Вайоминг, 9–3500

Дерганый наркоман занялся игральным автоматом в вестибюле. Я вернул толстяку карточку и растворился в толпе.

Поймав такси, я вскоре очутился неподалеку от Бродвея, перед театром «Риволи» напротив Брилл-билдинг. Старика-лифтера в армейской шинели на месте не оказалось, и я сам поднялся на лифте на восьмой этаж. Сегодня у секретарши с выкрашенными перекисью волосами были серебряные ногти. Она не вспомнила меня, пришлось показать ей мою карточку.

— Мистер Вагнер у себя?

— Как раз сейчас он занят.

— Спасибо. — Я обошел ее стол и распахнул дверь.

— Эй! — Секретарша за моей спиной пустила в ход когти, превратившись в гарпию. — Вы не смеете…

Я захлопнул дверь перед ее носом.

— …Три процента с общего дохода — оскорбление, — пропел лилипут в красном свитере с глухим воротом. Он сидел на потертой кушетке, задрав крошечные, как у куклы ножки.

Уоррен Вагнер-младший зло уставился на меня с противоположного конца своего стола.

— Какого черта вы врываетесь сюда без спроса?

— Мне нужно, чтобы вы ответили на два вопроса, и у меня нет времени ждать.

— Вы знаете этого человека? — спросил лилипут хриплым фальцетом.

Я помнил его по субботним концертам, которые часто посещал в детстве. Он играл во всех комедиях «Чертовой кухни» и его сморщенные черты не изменились с того времени, только черный ежик волос стал теперь белым, как стиральный порошок.

— Не видел никогда в жизни, — огрызнулся Уоррен-младший. — Вали отсюда, парень, покуда я не вызвал легавых.

— Вы видели меня в понедельник, — напомнил я, стараясь говорить спокойно. — Я представился поверенным. — Я вынул бумажник и позволил ему взглянуть на свое удостоверение.

— Ха, значит вы сыщик. Большая шишка. Но это не дает вам права вторгаться в частную беседу.

— Почему бы не сэкономить адреналин и не рассказать о том, что мне нужно? Я слезу с вас через полминуты.