Сердце Черной Пустоши. Книга 3

Дом де Моро расположился на самом отшибе, где стоит, гордый и величественный в окружении других, поменьше и поскромнее. Он выделяется из всех словно вернувшийся с ярмарки селянин среди бедных соседей.

Заросшие плющом стены и обилие виноградников навели на мысли о картинке в старинной книге, а безлюдная улица усилила впечатление величественности здания.

Когда мы подошли к воротам в каменном, прямо перед нашим носом прошмыгнула взявшаяся из ниоткуда леди в черном плаще, из-под которого мелькают яркие юбки. Я вопросительно посмотрела на графиню, думая, что она поздоровается с вошедшей на территорию ее дома, но леди де Моро сделала вид, что не заметила даму, а может, и в самом деле не обратила внимания из-за тревожных мыслей за кормилицу.

Из-за каменного забора послышался удаляющийся смех и снова все стихло. Леди де Моро позвонила в колокол у ворот два раза, затем выдержала паузу и ударила еще дважды, словно подавала какой-то условный сигнал. Я подивилась, но не придала этому значения, думая, мало ли какие обычаи заведены в высшем обществе Огненных Земель, о которых мне пока мало что известно.

Нам открыли два таких плечистых лакея, что если бы не ливреи, запросто можно спутать с гвардейцами. Показалось, что посмотрели на меня как-то пристально, а с леди де Моро поздоровались излишне фамильярно, но внешне все выглядело прилично, если бы не кривые улыбки прислуги.

Мы прошли по дорожке к дому, поднялись по ступеням и еще один лакей-верзила открыл перед нами дверь.

Леди де Моро подтолкнула меня в спину. Я чуть не выронила миниатюрный саквояж с магическим фолиантом и несколькими порошками, которые на всякий случай вожу с собой еще с Аварона, и шагнула в полумрак гигантского холла.

В тот же миг вспыхнул яркий свет, который ударил в глаза так, что пришлось зажмуриться, а мир взорвался от криков.

– Принцесса! Браво! Вот это да! Точно она! Леди де Моро – душка! Ах, милорд, вы мне проспорили! Она пришла! Сама! Вот это успех! Сенсансьон! – кричали мужские и женские голоса, при этом раздавались хлопки в ладоши, а я стояла, прижимая к груди саквояж и часто моргала.

Наконец, крики умолкли и из-за моей спины вышла леди де Моро. Бросив на меня испуганный, даже затравленный взгляд она нарочито бодро возвестила:

– А вот и принцесса Черной Пустоши, господа, почтила нас своим присутствием!

Окружившая нас нарядная толпа заахала и снова принялась вопить, а леди де Моро, присев в книксене, проговорила мне:

– Ваше высочество, вы же любите сюрпризы? Ну не может женщина вашего возраста и вашей внешности не любить их! Ах, я надеюсь, вы простите мне мой маленький розыгрыш, и мы станем подругами!

– Едва ли можно подружиться с человеком, от которого в любой момент ждешь эдакого… розыгрыша, – одними губами произнесла я так, чтобы не услышал никто, кроме графини.

К нам стали подходить дамы и кавалеры, приседать в книксенах и кланяться, развязно трясти меня за руку, называя свое имя или припадать к тыльной стороне ладони губами, произносить имена, называть титулы, справляться о самочувствии, приносить соболезнования и вопрошать, как я нашла путешествие из Пустоши.

Я быстро взяла себя в руки и отвечала на приветствия, в свою очередь приседала в книксене. Говорила что-то, и никак не могла прийти в себя от чудовищной лжи леди де Моро, которую она назвала небольшим розыгрышем, что должен прийтись мне по вкусу. Было непонятно, как можно приписать столь ужасное самочувствие пусть и выдуманному, все же человеку ради того, чтобы выманить леди, которая пребывает в трауре, из дома. Я снова и снова вспоминала рассказ леди де Моро, ее бледный вид и дрожащие губы, и чем больше думала над случившемся, тем яснее становилось: в рассказе о бедной старой Саре не прозвучало ни единого правдивого слова. Только слезы леди де Моро, ее страх и другие эмоции были подлинными, потому что такое сложно подделать.

Меня дергали за руки, увлекали то в одну, то в другую сторону, совали бокалы с какими-то напитками, порывались помочь снять плащ. Придерживая одной рукой полу плаща, другой, в которой продолжала держать саквояж с гримуаром, я отстранила чью-то руку с бокалом и ответила третьему господину, что мне, пожалуй, пора.

– Ах, принцесса, не будьте столь унылы, как цвет вашего наряда, – сказал разодетый в пух и прах господин с выщипанными в ниточку бровями и в напудренном парике.

Я не успела ответить, когда другой, почти ничем не отличающийся от этого, разве что лихорадочным румянцем и странным блеском в глазах, за что заподозрила его в использовании женских румян и закапывании в глаза белладонны, поддержал меня под локоть. Увлекая в сторону, он проворковал чуть ли не на ухо:

– Ах, как можно, герцог, обижать нашу очаровательную гостью таким словом! И вовсе черный не выглядит на ней уныло, а является весьма "экскуиземент" нашей милой леди! Вот сейчас мы поможем ей снять плащ…

– Нет! – воскликнула я излишне громко, и на нас стали оборачиваться и приближаться, словно решили взять ускользающую добычу в кольцо.