Сердце, что растопит океан

Я поднялась с кровати, скользнула ногами в остывшее нутро сапог и тихо вышла из комнаты. Мне удалось не потревожить даже исситока: тот крепко спал, соорудив себе небольшое гнездо под плетёной крышей хижины, которую предоставили для почётных гостей.

Я вдохнула ночной воздух. Он пах солью, влагой и чужой землёй. Я попыталась восстановить в памяти запахи Коа’Коа. Аромат снега, костров, грибной похлёбки и черники… Всё это казалось таким далёким, хотя прошло всего несколько дней. Но вскоре я снова вдохну запахи дома, увижу родных, вспомню свою простую жизнь, что ненадолго стёрлась из моей памяти во время пребывания в Айру… Я двинулась по узкой тропинке, огибая молчаливые хижины, освещённые красным светом фонарей, подвешенных над входами. Дома были одинаковыми, и я бы ни за что не поверила, что у духов Братства есть индивидуальность и что они умеют так ярко веселиться, если бы не узнала их поближе. Интересно, К’еюш тоже когда-то была такой? Что же заставило её измениться и утратить веру в лучшее? Возможно, об этом стоило спросить её саму. Именно так я объясняла себе эту маленькую ночную прогулку. Я только взгляну на свою знакомую, чтобы простится с ней и перекинуться парой слов…

Хижина лекаря стояла немного особняком, и после скитаний от одного дома к другому мне всё же удалось её обнаружить – это было небольшое сооружение. Я прошла внутрь через парадную дверь, которая оказалась не заперта. Внутри стоял стойкий запах трав, а воздух был горячим и слегка влажным от густого пара, поднимающегося из котла посреди комнаты, и слегка резал глаза, отдавая чем-то мятным. Мне пришлось прикрыть нос рукавом, чтобы не чихнуть и не переполошить всех вокруг. У дальней стены на некотором расстоянии друг от друга стояли три узкие кровати. Две из них были застелены, а на крайней левой под плотным одеялом виднелся силуэт спящего существа. Очевидно, это и была К’еюш, отдыхающая после полученной травмы. Пара окровавленных повязок лежала в медном тазу рядом. Я сделала несколько осторожных шагов, обходя особо скрипучие половицы, и наконец приблизилась к постели. Я провела некоторое время бесцельно глядя на спящую – прийти сюда, может, и не было плохой идеей, но что делать теперь, я не знала. Будить К’еюш не хотелось: наверняка она чувствовала себя препаршиво и нуждалась в покое… Вдруг я заметила странную деталь – одеяло, на которое я смотрела всё это время, оставалось неподвижным. Я вгляделась и поняла, что существо в постели не двигалось и… не дышало? Едва не вскрикнув от ужаса, я дрожащей рукой коснулась края одеяла и отбросила его в сторону. Но передо мной оказалась лишь пара подушек, сложенных на пустой кровати. Растерянно оглядевшись по сторонам, я заметила, что окно раскрыто нараспашку и короткие шторы из лёгкого льна колышатся на ночном ветру. На потрескавшемся от времени подоконнике лежал небольшой камешек, и, приподняв его, я нашла под ним листок бумаги, сложенный вдвое. Неужели письмо? Развернув его, я увидела несколько коротких строк, написанных странными треугольными символами. Но, к удивлению, они были прекрасно мне понятны, так же как и речь низших духов перестала казаться мне чужой. Записка гласила:

«Однажды заглянув в глаза своему страху, ты больше никогда не побоишься сделать это снова.

Прощай, глупая девочка. Будь осторожна и смотри в оба. Правильно выбирай друзей и не теряй из виду врагов.

Помни – в твоей груди бьётся особенное сердце.

И спасибо тебе за всё».

Я перечитала записку ещё раз, а затем аккуратно опустила её в карман куртки, бережно сложив вдвое по линии сгиба. Я подошла к окну и, уперевшись ладонями в подоконник, выглянула наружу. На секунду мне показалось, что где-то вдалеке, на холмах, укрытых непроглядной мглой, мелькнул тусклый красный огонёк, тут же угаснув в ночной темноте. Я улыбнулась и кивнула, проводив его взглядом.

* * *