Сердце Дайвера (ЛП)

Я прикусываю губу, пока мои пальцы судорожно сжимают пухлые ягодицы. Это неправильно. Я не должен. Он может возненавидеть меня, если я так поступлю. Он простил меня за поцелуй с ней, но если я переступлю эту черту с ней, заявлю свои права — бессовестно, безапелляционно объявлю ее своей.

Простит ли он меня? И не плевать ли мне?

С ней в моих руках, с ее изгибами, прижатыми к моему твердому телу, с ее вкусом на моих губах, я понял, что, возможно, нет. Что бы ни случилось, я хочу иметь Пейтон Эндрюс только для себя, чтобы она хоть раз была моей. Мы можем умереть здесь, а может и нет.

Но я не могу умереть, так и не получив ее.

Она все еще спит, тихонько посапывая в моих руках, и я нахожу это зрелище завораживающим. Я никогда не позволял себе находиться так близко к ней, хотя это все, чего я когда-либо хотел. Переместив руки вверх по ее спине, я глажу ее по позвоночнику, и она ворчит и переворачивается, скатываясь с меня. Я ловлю ее прежде, чем она падает на землю. Ну, спит как сурок. Она закрывает лицо рукой, лежа рядом со мной. Такой она становится только тогда, когда у нее был действительно тяжелый, долгий день.

Она устала. Я должен дать ей поспать.

Но я не дам.

Не могу.

Я хочу ее… нет, нуждаюсь в ней.

Устроившись на боку рядом с ней, я пробегаю взглядом по ее телу — телу, о котором я фантазировал миллион раз. Блять, я даже дрочил на звук ее криков через стену, как больной ублюдок, зная, что так близко к ней я никогда не подойду. И все же я здесь, собираюсь взять Пейтон Эндрюс.

Трахать ее и заставлять кричать для меня. Смотреть, как она извивается подо мной, как я снова и снова вгоняю в нее свой член и делаю все грязные, развратные вещи, которые всегда хотел с ней сделать. Все, что я вижу, это маленькие бикини-стринги, которые она носила, ткань, обтягивающая ее упругую полную попку и груди, такие полные, что они вываливались наружу, ее соски, прижимающиеся к мокрой ткани, когда солнце падало на нас и нашу лодку. Пейтон — влажная мечта любого мужчины. Она — сахар, пряности и все такое… пока она не становится другой. Пока она не становится гребаной чертовкой, нарушительницей спокойствия в красивой крепкой упаковке. Она вся в изгибах и мускулах, с грязным поганым ртом и хорошим умом. Я до сих пор ощущаю, как ее груди заполняют мои руки, и слышу ее стоны в своих ушах.

Если бы я поддался, если бы Тайлер не прервал нас, позволила бы она мне трахнуть ее? Если бы я залез под ее костюм, была бы она мокрой? Закусив губу, я протягиваю руку и плавно тяну вниз молнию ее костюма, обнажая ее кожу. Она вздрагивает, но не просыпается. Я действую медленно, мой взгляд ловит каждый кусочек кожи, который я открываю, пока ткань не расходится на ее подтянутом, загорелом животе. Ее грудь упирается в ткань спортивного лифчика, соски напрягаются от прохладного воздуха.

Черт, она совершенна. Я не могу удержаться, чтобы не потянуть за молнию бюстгальтера. Ее груди высвобождаются, умоляя о моих губах, и я наклоняюсь и втягиваю сосок в рот. Она стонет, но остается полусонной, пока я тяну молнию на ее гидрокостюме до конца вниз, чтобы я мог просунуть руку в трусики и поласкать ее влажное тепло.

Она, блять, уже намокла для меня.

Ее киска капает на мою ладонь, а она хнычет и извивается под напором, трется о мою руку, пока я сосу и облизываю ее груди. Я наблюдаю, как ее рука смещается, и она моргает в замешательстве, прежде чем посмотреть на меня. Проходит минута, прежде чем она осознает происходящее, и когда она это делает, ее глаза еще больше расширяются, а затем в них вспыхивает желание. Она замирает под моими прикосновениями, но я не останавливаюсь. Я крепко сжимаю ее киску, собственнически показывая ей, кому именно она принадлежит. Мне не нужны колебания или слова, и на этот раз я не хочу сдерживать себя. Я хочу ее удовольствия, и хочу его сейчас. Укусив ее за сосок, я заставляю ее вскрикнуть. Кажется, этот звук помогает ей проснуться.

— Кал… что? — бормочет она.

Я выпускаю ее сосок изо рта и облизываю губы, ухмыляясь ей.

— Мне надоело сопротивляться, принцесса. Каждый гребаный день я хочу тебя еще больше, и я больше не могу этого выносить. Я хочу тебя. Я должен получить тебя, — она сглатывает, высунув розовый язычок и облизывая губы, заставляя меня застонать. Другой рукой я сжимаю ее горло и сужаю глаза, пытаясь сохранить контроль, даже когда мне просто хочется перевернуть ее, зарыться в ее тугую киску и трахать до тех пор, пока никто из нас не сможет думать ни о чем, кроме как о разрядке.

— Черт, Эндрюс, не заставляй меня кончать раньше, чем я войду в тебя.

— Тогда лучше приступай к этому, засранец, — рычит она, заставляя меня смеяться, пока я целую ее тело.