Сердце Дракона

— Да не ведьма я! Младшая ордмерская княжна! — попыталась перекричать слаженный ор.

Бесполезно…

— Ведьма! Диарская ведьма! — голосил народ, вовсе не слушая мои стенания. — На священный костёр диарскую ведьму!

Тащили меня, к слову, долго. Эрран же большой. Я даже притомилась немного, почти задремала. Всё же день выдался более чем насыщенным.

Жаль, так и не уснула…

По центру городской площади высился постамент. Предсказуемо, каменный. И, как и в драконьем замке, камень оказался почти чёрный, с серебристыми прожилками. Верхушку постамента украшала здоровенная чаша, в которой пылало жёлто-оранжевое пламя — настолько ярко, что всю территорию площади прекрасно освещало.

Сам постамент караулила пара воинов в чёрных мундирах. Непонятно зачем они его караулили, кстати, такое точно не сопрёшь. Да и на появление дружно вопящей “на священный костёр диарскую ведьму!” толпы эта парочка бездельников никакого внимания не обратила. Вот, главное, все жители окрестностей, по которым меня протащили, внимание на священный ход обратили, не забыв при этом присоединиться, а конкретно эти двое — так нет!

Обещанный костёр, между прочим, оказался самым что ни на есть настоящим. Подсуетились местные очень быстро, деревяшки вокруг постамента укладывали сноровисто, аккуратно, красиво даже, со всей любовью к кострам и их священности. А как закончили заготавливать место ведьминского сожжения, меня к этому самому постаменту привязать, к сожалению, не забыли.

Толпа затихла, над Эрраном разнёсся уже слышимый мною ранее сигнал охотничьего рога, при появлении которого на лицах собравшихся отразилось такое трепетное благоговение, что я невольно задумалась о значимости оного. И вот тут, по идее, пока на площади царила тишина — самое время предпринять ещё одну попытку объяснить всем собравшимся, что я на самом деле никакая не ведьма, но я так и не произнесла ни звука. А всё потому, что народ расступился, пропуская… Сарпа Эрран Сагитари.

Вот уж не думала, что буду действительно рада его видеть!

Или нет…

Сумрачный взор оценивающе прошёлся по постаменту, по верёвкам, которыми меня к этому самому постаменту привязали, затем плавно, неспешно даже, сместился к моей персоне. На губах господина наместника расцвела холодная усмешка, а в глазах зажглась… заинтересованность? Он так ничего и не сделал. Просто стоял, заложив руки за спину и лениво наблюдал за тем, как “обличивший диарскую ведьму” хозяин таверны тянулся к чаше над моей головой, зажигая факел.

Он на самом деле позволит им меня сжечь?!

Или же ждёт, когда я начну умолять?

В таком случае… не дождётся!

Заметила в толпе бледную Альму, которая смотрела на меня с искренним сожалением. Я улыбнулась ей приободряюще в ответ, словно мне действительно не страшно. И уже потом закрыла глаза, размышляя над сказанным отцом мальчика, которого я напоила целебным отваром.

“Глаза у тебя чёрные…”

Да, чёрные. Как у мамы. Князь-отец часто это повторял. У Этери глаза были сизо-голубые, как у родителя. Она вообще во многом была похожа на него. А вот я — на маму. Именно их троих и я вспоминала, покрепче вцепившись в связывающие мои запястья путы, чтобы пронизывающая пальцы дрожь ощущалась не столь отчётливо.

— Да упадёт огонь в воду! — провозгласил торжественно хозяин таверны.

Толпа тут же подхватила и эти его слова. Даже парочка воинов, прежде охраняющих постамент, тоже повторила. Я так и не взглянула ни на кого из них больше ни разу. Но прекрасно различила жар поднесённого факела, треск воспламенившегося дерева под моими ногами. И снова вспомнила маму.

А костёр всё пылал и пылал.

И… ничего больше!

Разве что я, наконец, согрелась.

А ещё устала стоять тут перед всеми, в ожидании казни, которая всё никак не наступала. Вот и верёвки перегорели. Но не я. И не моя одежда.

Глаза я всё же открыла.

Сарп Эрран Сагитари продолжал наблюдать за мной. Правда, теперь никакой заинтересованности я в нём не видела. Похоже, не мне одной надоело ждать, когда же уже “диарская ведьма” сгинет в священном пламени. А вот тот самый благоговейный трепет, что я приметила в людях, когда зазвучал охотничий рог, теперь был обращен почему-то к моей персоне. Стоило мне перевести внимание с господина наместника на хозяина таверны, как тот… рухнул на колени.

— Да упадёт огонь в воду! — прознёс мужчина.

— Да упадёт огонь в воду! — подхватила за ним толпа, с умилительной синхронностью повторив не только фразу, но и сменив позу на коленопреклонную.

— Да упадёт огонь в воду!!! — вновь и вновь кричали все.

Но не Сарп Эрран Сагитари. И, конечно же, падать предо мной на колени, он тоже не собирался. Снова одарил меня своей привычно-холодной усмешкой, после чего поинтересовался с раздражением:

— И долго мне тебя ещё ждать?

Я же… растерялась. С одной стороны, меня только что подвергли акту священного сожжения, с другой — оказалось, что я, непонятно с какой стати, — огнеупорная, и этот факт очень порадовал эрранцев. А ещё…