Сердце Дракона. Финал целиком. Цикл завершен

Мол — из-за такой красы на город могут напасть соседние бароны, а то и сам царь Срединного Царства явится забрать красу в жены своему старшему сыну. А тот славился своим широким животом и скудным нравом. Не то, что младший. Но тот вечно пропадал на войнах.

А когда пройдут восемь лет, то девочке можно будет привести наставницу из храма богини Кестани, покровительнице их города, и тогда никто не посмеет её обидеть.

Но имя публике все же сообщили. Её назвали Тисэ. В честь одной из спутниц Миристаль, что вечно спешила за своей старшей сестрой по ночному небосклону.

И, в эту ночь, когда город Тид праздновал рождение Тисэ, на его окраине горевали двое. Женщина с яркими, рыжими волосами, лет тридцати. Уже довольно не молодая по меркам Срединного Царства. Ей бы уже объяснять дочери, что делать с младенцами, а она все никак не могла понести.

Её муж — простой горшечник, уже и вовсе покрылся сединой. В сорок лет, из-за тяжелого труда и постоянного соседства с не всегда качественными растворами, он выглядел на все пятьдесят из-за чего его часто путали со стариком.

И, в день когда город праздновал, они горевали. Вот минул очередной месяц и жена горшечника обнаружила пятна на простыне. Пятна, ясно дававшие понять, что она снова не смогла зажечь огонек новой жизни у себя под сердцем.

Они пытались уже очень много лет. Но судьба, как это часто бывает, награждала детьми, а то и несколькими, всех вокруг, кроме них. Многие из погодок жены горшечника уже и вовсе в новом году собирались становится бабушками и, как когда-то матери их матерей, собирали сказки и истории, которыми будут делится с детьми своих детей.

А она…

— Не переживай, Элите, — погладил её по руке муж. — Мы попробуем снова — в следующем месяце.

— Да, Олли, — кивнула она. — просто…

Она промолчала. Не могла сказать, что с каждым годом ей становилось все труднее. Следить за домом, готовить еду, убираться. Она ведь не молодела. И если остальным женщинам, пока их мужья трудились в поте лица, не разгибая спин, помогали их дочери и младшие сыновья, то Элите была совсем одна.

— Мы ведь вчера принесли щедрые дары в храм Кестани, — напомнил Олли, улыбаясь своими густыми, смешными усами. — Я уверен, что она услышит нас и принесет, наконец, и нам немного счастья.

Элите улыбнулась, не желая показывать мужу как сильно она в этом сомневалась. Они ведь, в каждом месяце, откладывали большую часть того, что зарабатывал Олли, чтобы отнести в храм и положить на алтарь жрецам, дабы те молились за них.

Им двоим много не надо было. А так, может, богиня бы услышала не только их каждодневные молитвы, но и жрецов и…

В дверь постучали.

Не так резко и грубо, как когда что-то нужно было от хозяев. А мягко и робко. Так, как обычно стучаться побирушки в дни празднования.

— Я пойду, — поднялся Олли. — поделюсь парой медных монет.

Таким был Олли. Всегда щедрым, заботливым и нежным. Слова дурного никому не скажет и мухи не обидит.

Он поднялся с места и отправился в горницу, откуда, вскоре, выкрикнул:

— Элите!

Она, боясь что что-то случилось, вскочила с ног и подбежала к мужу.

У них на крыльце, в небольшой корзине, завернутый в парчу и бархат, лежал маленький ребенок. Между ним и бортиком корзины был убран свиток. Свиток с печатью Кестани.

Может быть, боги их действительно услышали?

Глава 1982

Олли вытащил дитя. Это был мальчик. Крепкий и пухлый, но не очень большого роста и не самого великого веса. И, что самое странное, он не плакал. Смотрел своими разноцветными глазами — карим и красным, на Олли и не плакал.

— Элите, — прошептал горшечник. — это нормально, что он не плачет?

Но Элите уже развернула свиток и, читая, едва не выронила его из руки. Она побледнела и в глазах её появился ужас.

— О-олли, — заикаясь, прошептала она дергая мужа за рукав. — Прочитай.

Она протянула Олли свиток, на котором не так уж и много было написано.

— А, да, — очнулся мужчина. — Подержи пока его.

Он протянул было ребенка жене, но та отшатнулась, как ошпаренная.

— Что с тобой? — удивился горшечник.

— Т-ты сперва п-прочитай, — все так же заикаясь, произнесла Элите.

Это, впервые за многие годы, заставило Олли нахмуриться.

— Любимая моя, — спокойно, но твердо произнес он. — чтобы там не было написано, это ребенок. Маленький мальчик. Замерзший и, наверное, голодный. Подержи его, пожалуйста, на руках пару секунд, пока я читаю, а потом мы решим что с ним делать.

Элите, шумно сглотнув, все же взяла ребенка на руки. И, видят боги, это далось ей не просто. Но стоило маленькому мальчику оказаться в её объятьях, как тревоги тут же ушли. Она посмотрела в его большие, громадные, как блюдца глаза и не увидела в них ничего дурного.

Какого бы цвета они ни были, как бы они не выглядели, они смотрели на неё так же ясно и ярко, как и звезды над их головой. Мальчик протянул к ней свою миниатюрную ручку и провел по волосам и улыбнулся беззубой улыбкой.

И где-то там, под сердцем, Элите вдруг ощутило тепло. То самое, о котором так долго молила всех богов.

— М-мы, — точно так же, заикаясь, произнес Олли, опуская свиток вниз. — М-мы до-должны…