Сердце Дракона. Финал целиком. Цикл завершен

А ей, вот, рассказал.

Тоже — просто так. Потому что как-то к слову пришлось. С жрицей всегда все приходилось «к слову и делу». С ней было легко. И спокойно. Почти как с мамой, когда Элиол, еще будучи маленьким, забирался к ней на колени и, сворачиваясь уютным комочком, засыпал.

— В моем храме, Элиол, рассказывают, что в снах, порой, перемешивается наше прошлое, настоящее и будущее. Вот мы и видим странные картины, которое еще долго не можем разгадать.

— А я думал сны это просто воображение!

— Почти всегда — так и есть, — согласилась жрица. — но иногда это не так.

— Но у меня есть воображение! — возмутился мальчик. — Почему я тогда не вижу снов?

Жрица положила ему ладонь на колено. Холодные, тонкие пальцы едва-едва сжали его ногу.

— А ты попробуй посмотреть чужие.

Если бы женщина не держала Элиола за ногу, тот, наверное, упал бы в канал.

— А это как — посмотреть чужие?

— Когда будешь засыпать, то подумай о человеке, чьи сны ты хочешь навестить, — прошептала ему жрица. — только подумай очень сильно. Так сильно, как только сможешь. Хорошо?

Элиол задумался. Звучало как что-то из маминых сказок, но ведь ему это советовала жрица. Она не говорила, прежде, ерунды.

— Хорошо, — улыбнулся Элиол.

Он соскочил с бортика и побежал домой, а женщина осталась стоять на мосту, провожая взглядом ребенка. Подул ветер и разметал под покровами её густые, серые волосы.

Глава 1988

Элиол лежал в кровати и смотрел на в дальнем углу на потолке паучок ползал по паутине. В очередной раз, стоило только ночи опуститься на город, как его сосед по комнате выходил на охоту. Он забавно перебирал маленькими ножками и ползал по тонким нитям, сплетая узоры, в которые, изредка, но попадались мошки. И тогда у паучка случался пир.

Элиолу нравилось смотреть за работой своего знакомого. Тот всегда был скрупулезен и расчетлив. И, даже если на первый взгляд казалось, что паучок просто хаотично перемещается, без цели и нужды, то уже спустя несколько часов можно было увидеть его новый узор. И такой сложный, что и повторить-то не всегда получалось.

Лежа на кровати и смотря на паучка, Элиол вспоминал разговор с родителями. Они сперва ему даже не поверили. Думали, что это очередной розыгрыш, но, словно по волшебству, на пороге дома появился посыльный из баронского дома и протянул его отцу грамоту.

В ней значились две вещи. Во-первых, Олли теперь становился главным гончаром города и получал жалование, а во-вторых — его сын, Элиол, получал медальон мастера гончара.

И это в восемь лет!

Наверное, завтра вся улица гудеть будет. А послезавтра — половина города.

Но не это волновало Элиола. А та девочка, запертая в саду, как птица в клетке. И её грустные глаза.

Мальчик, как мог живо и ярко, оживил в памяти воспоминание о прошедшем дне, а затем, зажмурившись, начал думать о Тисэ. О том как они болтали и как вместе смотрели на карпов, о том что девочка никогда не ловила кузнечиков и, что, наверное, не отказалась бы с ним попробовать забраться на последний ярус старой мельницы. Или она об этом не говорила?

Элиол еще несколько часов думал о девочке и прошедшем дне. А потом уснул.

Или ему показалось, что он уснул.

Он словно шел по длинному коридору со множеством дверей. Их здесь было столько, что даже если сдуть со всех одуванчиков в поле лепестки, то все равно дверей окажется больше. Так что мальчик даже испугался. Испугался и, как-то сам собой, подумал о Тисэ — наверное она бы в такой ситуации не смогла бы скрывать свои эмоции.

И, стоило ему о ней подумать, как тут же коридор вокруг него начал извиваться подобно змейке в траве. Кружиться, закрчиваясь спиралями, пока, столь же внезапно, не замер. Теперь Элиол стоял около двери.

Он протянул руку и открыл, а когда моргнул, то вдруг понял, что стоит на берегу широкой реки. Вокруг на ветру качались цветы — такие, как он видел в саду барона. Да и река, оказывается, была лишь громадным прудом — тем самым, в котором плавали карпы. Правда теперь это были не карпы, а гигантские создания.

А на берегу, что-то делая с песком, сидела Тисэ. Вместо своих пышных платьев она была одета в простую ночную рубашку и не более того.

Элиол, посмотрев на небо, увидел вместо облаков и привычной лазури… печенье. Шоколадное печенье летало у него над головой. То самое, что можно попробовать только по праздникам, когда барон угощал горожан на ярмарке.

Мальчик протянул руку и одно из облаков-печенья, уменьшились настолько, чтобы помещаться в ладонь, опустилось с неба. Мальчик уже поднял было его ко рту, но почему-то вспомнил о жрице. Вспомнил… и не стал есть. Он отпустил облако-печенье обратно на небо. Пожалуй, было бы не очень хорошо, если бы он ел чужой сон.

Тисэ же словно его не замечала. Она продолжала копаться на берегу, наваливая горсти песка друг на друга. Даже когда Элиол подошел к ней вплотную, она все еще будто не видела его.

Только когда мальчик коснулся плеча девочки, только тогда она отшатнулась в сторону и, забавно упав на попу, посмотрела на него ошарашенным и немного испуганным взглядом.

— Элиол? — протянула она. — Почему ты мне снишься?