Сердце дракона. Книга 2

Это был сон? Ночной кошмар, какие часто случаются, если на ночь переесть? Бесстыдные поцелуи и истекающий кровью Гайлард ей приснились? Ну, мёртвый хозяин то точно, ведь сейчас он лежал рядом цел и невредим. А вот как быть с поцелуями? Судя по степени близости лорда Стернса, они вполне себе могли иметь место.

А письмо? Это тоже был сон? Рики в панике принялась водить рукой по сену, однако нащупать нужного листа нигде не смогла.

— Мы искали вас всё утро, — проронил капитан, переведя взгляд с Рики, перерывающей солому, на спящего Гайларда. — Стража с ног сбилась, лорд Альгервильд в панике. Как вы здесь оказались?

— Здесь... — Рики в замешательстве позабыла все слова и попыталась отдалиться от хозяина, но не вышло. Его рука обнимала её крепко, и ей было не выбраться, не разбудив его. — Мы здесь случайно... встретились. Не стоило волноваться. Лорд Стернс любит по утрам поспать подольше.

— Уже почти обед, — заметил в ответ Шеллинг, и Рики закусила губу.

Помощь пришла неожиданно.

— Ну, обед, и что?

Тяжёлая рука соскользнула с талии Рики. Гайлард потянулся, сел, тряхнул головой, освобождаясь от соломы, прицепившейся к прядям.

— Мы думали, с вами что-то случилось, — зачастил капитан, поклонившись. — Искали повсюду. Всё перерыли. Я в сенник случайно заскочил... А вы тут.

— Здесь крепко спалось, — отрезал Стернс, — пока ты не вломился.

— Простите, милорд, — выпалил Шеллинг, а сам снова оглядел господина и тут же сделал вывод, что одет тот был не подобающе. В таком виде скорее наведываются к любовницам, но сеновал как место встречи двух влюблённых не подходит Стернсу. Для простолюдинов сойдёт, для слуг тоже, но не для наследника престола и его пассии. Впрочем, если пассия — ещё та деревенщина, то... И капитан украдкой посмотрел на Рики.

— Надеюсь, причина, по которой меня разбудили, существенна? — проворчал Гай и поднялся, оперевшись на руку Эйдана.

— Жители из ближнего к замку поселения сказали, что видели в поле мальчишку.  По описанию он очень похож на паренька, которого вы ищете. Мне об этом доложили привратники, и я поспешил донести вам. А вы...

— А я в сене валяюсь, — закончил за Шеллинга Стернс, и капитан почему-то смутился.

— Простите, милорд.

— Седлай лошадей, — отчеканил Гай. — Проверим, что за пацанёнок такой и откуда вылез. Но чую, опять осечка будет. Этот гад как сквозь землю провалился.

Капитан кивнул и заторопился на улицу. Солнце было уже высоко, и надо было успеть наведаться в деревеньку и до заката вернуться в замок.

Когда входная дверь скрипнула, затворившись, Стернс вытянул руку в сторону Рики и приказал:

— Письмо.

— Как вам не стыдно, — пробубнила девушка. — Стырили у меня письмо, пока я спала, а теперь ещё и притворяетесь.

Гай обернулся.

— Что я сделал?

— А разве нет? Тогда где оно?

Стернс поворочал носом сапога солому под ногами. Письма нигде не было.

— Говори, куда спрятала.

— Не прятала я! Лежала, как легла, а проснулась... — Рики прикусила язык, чтобы не краснеть от неловких воспоминаний. — Как вы оказались рядом? Вы же лежали вон там!

Рики ткнула пальцем в нужное место.

Гай пожал плечами.

— А я почём знаю? Как уснул, не помню, а потом, может, холодно стало, вот и придвинулся.

— Точно из-за холода?

— А из-за чего ещё?

Гай перевёл взгляд с соломы на девушку, и та не выдержала и всё же покраснела.

— Где письмо? — спросил Стернс.

— У меня его нет. — Рики принялась на коленях ползать по полу и водить руками по доскам. — И тут нигде нет. А капитан Шеллинг не мог взять?

— Тьфу! — Гай плюнул прямо в медовое сено и вышел на улицу, хлопнув дверью. Рики бросилась следом.

Они ещё долго препирались друг с другом на лужайке, потом на конюшне и даже по пути в деревушку. Щёки Рики багровели ещё не один раз, стоило ей вспомнить приснившиеся поцелуи, и бледнели, стоило памяти нарисовать перед глазами другую картину: страшную, полную тоски и печали, липких лужиц и запахов смерти. Не обошлось без споров и когда, так никого и ничего не обнаружив, возвращались в замок. Не услышали в тот день Гай и Рики только одного: как разъярённый лорд Альгервильд, в ночной рубахе, достающей до пят, и ночном колпаке, носился по своей спальне и громко ругался на всех, кто ненароком заглядывал к нему в комнату. Причиной гнева старого лорда были мыши.

Эти гадкие грызуны совсем обнаглели. Обглодав за ночь недюжинное количество свеч в замке, они так распоясались, что принялись жрать всё, до чего доставали их цепкие когти и острые зубы.

Одну такую нахалку лорд Альгервильд лично узрел утром у себя на постели. Она сидела в ногах и грызла написанное накануне письмо. От именной печати остались крошки, а от листка бумаги — ошмётки, и те было не склеить. А если и склеить, то что подумает достопочтенный лорд Меггард, получив первое за так много лет приглашение порыбачить на озёрах, своим видом скорее напоминавшее мозаику, чем послание от не менее достопочтенного соседа?