Сердце Дракона. Том 4 (СИ)

В толпе поднялся, что неожиданно, другой мальчик. Ему было не больше пятнадцати лет. Узковатый, угловатый, с красными пятнами на лице и слегка кривыми пальцами. Тем не менее, посмотрев в его черные глаза, Хаджар едва не вздрогнул. Ему на миг показалось, что на него смотрит не человек. Даже не животное.

Он не мог подобрать слов тому, что его встретило в чужих “зеркалах души”.

Боги и демоны. Неужели нечто подобное ощущают люди, когда им удается разглядеть тень Травеса в глазах самого Хаджара?

Мальчик подошел к Хаджару. Вблизи он выглядел еще меньше. Совсем сухой и невзрачный.

Вновь забили барабаны, люди начали танцевать вокруг костра с какой-то совсем уж необычной неистовостью. Холодные пальцы шамана племени коснулись лба Хаджара.

В этот миг вселенная на миг замерла, а затем в груди Хаджара, где-то глубоко и далеко, появилось уже почти позабытое чувство. Ощущение того, что он может не только слушать рассказы ветра, но и сам что-то ему нашептывать.

— Дархан, — произнес мальчик.

Затем он взял в руки горсть песка и бросил ее на левую руку Хаджара. Тот завыл от боли и тут же, под всеобщий одобрительный смех, смахнул песок с кожи. Сперва ему показалось, что тот прилип, но на самом деле на коже остался красный след. Узор, вьющийся от плеча и до самого локтя. Пересекающие друг друга прерывистые линии, похожие на письмена и на рисунок одновременно.

— Ветер Пустыни, — кивнул вождь, — хорошее имя. С днем рождения тебя, брат наш, Хаджар Дархан. Пустынный Ветер, Дующий с Севера.

Волосы Хаджара вновь растрепал порыв ветра, словно пытавшегося прислушаться к чему-то. Шаман вовсе не вернул Хаджару его старые иллюзии общения с ветром, но он слегка ослабил давление другой татуировки. Оставленной на спине метки духа меча.

Стоит ли говорить, что в тот вечер Хаджар пил, ел и праздновал так, будто и действительно — проживал свой первый день на земле.

Ну или последний…

Глава 289

Хаджар стоял на гребне бархана и смотрел на то, как собирается отряд. В благодарность за “возвращение блудного сына и спасение младшего сына”, вождь распорядился отправить с Харадом дары Рахаиму — хозяину каравана. Дары, конечно, были весьма условные. Тут больше смысл имел сам жест.

Бедуины редко когда самостоятельно прощались со своим добром. Они были завоевателями и привыкли принимать подарки, а не дарить их.

Впрочем, семь рулонов шелка и жемчужное ожерелье, которое Хаджар держал в руках, не были таким уж серьезным подношением.

— Шаман попросил передать. — Вождь, стоявший рядом с Хаджаром, протянул ему три нитки фенечек. Разноцветные, с деревянными бусами, изрезанными различными иероглифами. — Он сказал, что они защитят тебя в пути от злых духов судьбы. Он пожелал тебе удачи в нахождении твоей цели, но предупредил, что то, чего ты желаешь, может сильно отличаться от того, что тебе надо.

Хаджар благодарно кивнул и убрал подарок шамана в карман. Чтобы вплести их в волосы, ему бы потребовалось распутать тюрбан, а сил на это практически не было.

После праздника прошло два дня, и Хаджар уже мог спокойно перемещаться без костылей. Но внешний здоровый вид сильно разнился с тем, как себя на самом деле ощущал Хаджар.

Свои внутренние запасы энергии мира он смог пополнить едва ли не на четверть. Большинство мышц еще не пришли в тонус, а пальцы с трудом сжимались на рукояти меча. Сейчас прославленный на весь Лидус мечник не смог бы одолеть практикующего стадии Телесных рек, не то что…

Впрочем, подобные тяжелые мысли быстро уходили на второй план перед сладостными воспоминаниями о проведенной после праздника ночи. Пусть и раненый, пусть и почти без сил, но Хаджар смог-таки утолить свой животный голод по женскому телу. Одна из свободных бедуинок, танцевавших у костра, стала ему парой на жаркую, но короткую ночь.

К Хаджару потом заходили рабыни, но всех их он тут же выдворял. При взгляде на металлические ошейники ему становилось трудно дышать. Будто и собственное горло сжимало подобное “украшение”.

И все же один вопрос глодал Хаджара до сих пор:

— Почему вы приняли меня в племя?

Вождь не ответил. Ветер раздувал его дорогие одежды, белый кафтан блестел вышивкой в лучах восходящего солнца. Он выглядел величественно, но при этом — по… ученому. Как если бы рядом стоял старый, мудрый человек, а не мужчина в расцвете сил. Хотя кто знает, как считают свой возраст истинные адепты, способные жить тысячелетиями.

— Может, потому, что мне показалось, что принять воистину талантливого мечника в племя — значит когда-нибудь снискать кусочек его будущей славы. Может, потому, что иначе мне пришлось бы сделать этого мечника рабом и обрести врага для всего племени. Одного взгляда на тебя, Хаджар Дархан, достаточно, чтобы увидеть бывшего раба.

Хаджар дернулся, но промолчал.

— И то, что уже однажды ты скинул эти цепи… Что ж, видят Звезды — что помешает тебе сделать это второй раз. И я не хотел, чтобы на твоем пути оказался кто-то из моих людей.