Сердце двушки

Надо же! И антизакладка не рванула, и фонарь хоть как-то светит! Витяра ущипнул себя за мочку уха. Просыпайся, бледная немочь, бери себя в руки – и шагай! При слабом свете фонаря Витяра прошел немного вперед. Тоннель здесь был какой-то странный. Изначально рукотворный, теперь он был весь вспорот и пронизан какими-то скрученными веревками. Через полсотни шагов в стене тоннеля Витяра увидел расходящуюся трещину, похожую на вход в пещеру. Посветил фонарем, держа его подальше от лица. Теперь, когда от фонаря осталась одна лампа, это был единственный способ хоть что-то разглядеть.

Вход в трещину преграждала голубоватая завеса. В глубине пещеры в растянутой паутине висел человек – обмякший, оплывающий и нечеткий, как тающий снеговик. Временами по паутине пробегали бусины. Когда они достигали человека, он дергался, делал слабые движения, и тогда казалось, будто паутина управляет им. На человеке была шныровская куртка, такая же, как у Витяры. Витяра всмотрелся в тающее лицо – оно перестало расплываться и стало его лицом. Такой же нос. Такие же слоновьи уши. Всмотрелся в руки – и руки стали его руками.

По паутине побежали бусины. Они жалили того человека, которого Витяра уже считал собой. Висящий в паутине человек шевельнул ногами, будто сделал шаг навстречу Витяре. Витяра тоже сделал шаг навстречу ему, врезался в завесу, на миг пронзившую его холодом, и провалился сквозь нее в трещину. Он сразу же рванулся назад, но обратно сквозь завесу пробиться не смог. Тонкая прозрачная пленка была прочнее стали: в одну сторону пропускала, а в другую нет.

Спохватившись, что он стоит спиной к человеку в паутине, Витяра резко обернулся, боясь, что тот на него набросится. Но человек в шныровской куртке не набрасывался. Не шевелился и на Витяру больше не походил. Это была мумия. На запястье у мумии Витяра разглядел потускневшие часы с кожаным ремешком.

Почему он подумал о мумии, что она живая? Все те же испарения болота и паутина, шевелившая ее. Бежать отсюда! Витяра зашарил по пещере взглядом. Ага, сломанная кирка! Схватив ее, он нанес несколько ударов по завесе. Бесполезно. Решив изменить тактику и продолбиться сквозь стену, Витяра ударил киркой по скале. Что это у нас тут? Граниты? Гнейс?

Но если это и был гнейс, то преображенный. Витяре чудилось, что он бьет киркой по дряблой и вонючей кухонной губке. После первого же удара скала поддалась, и на ее поверхности лопнул багровый пузырь. Там, где он лопнул, осталось пятнышко слизи. Нет, и так не получится – он только впустит сюда болото.

А разве ты не этого же хотел? Вспомни про антизакладку!

Витяра тяжело опустился на пол и уставился на светящуюся спираль лампочки. Стоило бы выключить фонарь, чтобы не разряжать батарею, но Витяре было страшно оставаться в темноте. И еще страшнее представлять, что произойдет раньше. Погаснет фонарь? Он умрет от жажды или… Его рука нашарила в кармане тяжелый шар антизакладки.

Стенки мира здесь тонкие. После удара киркой выступают капли болота. Лучшего места не найти.

Витяра поднялся, положил антизакладку рядом с фонарем и занес кирку. Хватит одного удара. Прицелился киркой, но любви к эльбам у него почему-то уже не нашаривалось. Даже царапина на груди уже не чесалась больше.

Витяра попытался представить себе эльбов с транспарантами, встречающих его, но испытал полнейшее равнодушие. Отбросил кирку и опять сел, обхватив голову руками. Через какое-то время поднялся и направился к шныру в паутине. Подсвечивая фонарем, стал ощупывать его карманы. Боковой карман заметно оттопыривался. Кожа куртки была высохшей и огрубевшей настолько, что Витяре пришлось преодолеть ее сопротивление, прежде чем рука оказалась внутри. Дальше дело пошло быстрее, и почти сразу пальцы прикоснулись к чему-то бугристому. Некий предмет, завернутый в ткань или платок.

Не имея возможности сразу вытащить его, Витяра кончиками пальцев попытался развернуть ткань. Если это закладка – может, она расскажет ему о себе? Однако сделать этого он не успел. Рядом кто-то бодро произнес:

– А что это мы тут делаем?

За прозрачной завесой стояли четверо. Трое были облачены в легкие скафандры. Белдо, Лев Секач и Исай, кряжистый, кривоногий и корявый. За спиной у Исая помещался ранец огнемета М2–2 с закрепленной трубой брандспойта. Дионисий Тигранович переминался с ножки на ножку, скулил и мерз. Ему не нравилось в Подземье. Хотелось валяться дома на диванчике – и чтобы его любили и жалели.

Гай единственный из всех был без скафандра. Одет легко – в холщовую рубаху и штаны. Босиком. Исай поглядывал на Гая как-то недобро-задумчиво. Секач, чувствовавший это, дважды уже сердито толкал его кулаком. Странно, но Витяра в первый миг даже обрадовался гостям. Он больше не был одинок.

– Ты всех нас опередил! – похвалил Гай. – Правда, выбрал опасный маршрут – шахту для сброса воды.

Секач поднял руку с фонарем, освещая паутину. Гай вгляделся. Край его длинного рта дернулся, точно червячок двинул головкой.